— Выпей, — он пододвинул ко мне кружку жужи, но я вернула ее назад, вместо этого потянувшись к токе и опрокинув обжигающую жидкость, и наблюдая, как полыхнуло в ответ мое новое дерево.
Кресанийцы наводнили бар бесшумно и неожиданно. Впрочем, мы сами были виноваты с Гором в том, что засиделись на одном месте, расчувствовавшись и делясь последними новостями. Меня ведь предупреждали и Тонвель, и Сайрус. Но больше кресанийцев меня удивили вошедшие следом незнакомые маги Коллегии и Клайдон. Его я последним ожидала встретить в подобной компании. А потом вспомнила, откуда он родом, и поняла, что его отношение ко мне имело право измениться кардинальным образом.
— Не стоит делать глупостей, — произнес высокий статный мужчина, чем-то неуловимо напоминающий бравого военного.
— Куда уж больше, — вздохнула я, допивая жужу. Гор виновато глянул на меня, а потом — сердито на гостей, словно это могло что-то изменить. Если на кого и нужно было тут сердиться, то только на себя самих.
— Значит, вот как, — не удержался охотник, сверля взглядом коллежских магов, — не успели сдать юг, как уже спелись с кресанийцами?
— Советую Вам быть осторожнее в высказываниях, — вежливо предупредил главный кресаниец. — Горальд, я так понимаю?
Гор молча одарил говорившего мрачным взглядом.
— Во-первых, Вы находитесь на нашей территории, а во-вторых…
Гор не дал ему договорить:
— Это мой город, — взревел он и кинулся в атаку. Но, так как был изрядно пьян, попросту промахнулся даже мимо ближайшего кресанийца и рухнул на пол прямо у ног Клайдона. Тот поднял руку, предупреждая резкие действия со стороны кресанийцев, и их командир поддержал Клая, опасаясь, видимо, куда более серьезной заварухи с моим участием. Клайдон помог Гору подняться, и усадил его, пыхтящего и едва соображающего на лавку в стороне.
— Уведите, — велел главный, и двое кресаницев, не успел Гор и пошевелиться, уже напялили на него нечто вроде моего обруча, только на шею, и защелкнули замок. Затем подняли под руки и вывели наружу. Действовали они слаженно и быстро, как военные.
— Меня зовут Марис, — кресаниец опустился за стол передо мной. Напряженная линия плечей и чересчур прямая спина выдавали, насколько он нервничает. Я пошевелила рукой, и он вздрогнул. — Ваш друг у нас, давайте без глупостей.
— Чего Вы от меня хотите? — я понимала, что могу расколоть землю под их ногами или отправить на воздух еще и эту часть Альда, но тогда у меня совершенно не было бы гарантий в целостности Гора, а допустить подобного я не могла. Мы попались, глупо, как новички. А все — дурацкое пристрастие Гора к спиртному.
— Вы обвиняетесь в нарушении законов равновесия. И должны предстать перед кресанийским трибуналом.
— Почему кресанийским? — поразилась я. Неужели Дигин лишит себя такого удовольствия?
— Потому что Вы нарушили закон на кресанийской территории, — пояснил Марис.
И я поняла, что это было всего лишь предметом торга во время переговоров с Гаком — кто получит право осудить меня. И на правах победителя, это право досталось Кресании.
До Сайруса они, скорее всего, не добрались, да он и не был их целью. Но ждать помощи с его стороны не приходилось.
— И что теперь? — холодно поинтересовалась я.
— Мы наденем на Вас блокиратор, и Вы проследуете с нами в Кресанию, — объяснил любезный Марис. Я вспомнила сестринский обруч на своей голове — и даже тогда мне нестерпимо хотелось освободиться, а что я буду чувствовать в ошейнике, как собака?
— Вы же понимаете, что Горальд не имеет для нас никакой ценности, — правильно расценив мои колебания, произнес Марис. И мне очень захотелось похоронить его прямо здесь. Но он был прав: его подчиненные могли тут же убить Гора, и уже никакое чудо не вернуло бы мне его.
— Хорошо, — выдавила я. И по молчаливой команде двое магов Коллегии нацепили на меня ошейник.
* * *
— Сайрус, ты сам не свой, — Кара грустно смотрела на кузена. — Тебя так расстроил этот человек?
— Прости меня, Кара, — маг повернулся к ней, — я не должен был позволять тебе ехать со мной. Не должен был рушить твою жизнь.
— Какую жизнь? — взвилась Кара. — Орден разогнали, в стране — война. Ты сам говорил, что в Оре — безопасно. Мы можем начать здесь все заново.
— Я не могу, — глухо произнес Сайрус.
— Почему? — Кара требовательно уставилась в его лицо, поймав кузена за руку.
Он не ответил, лишь высвободился.
— Потому что ты любишь Олянку, — ответила за него Кара.
Сайрус снова промолчал.
— Ты всегда любил ее. Так что сказал тот человек? Что случилось?
— Ее больше нет, — выдавил маг, — из-за меня.
— Глупости! Тебя даже не было рядом!
— Именно, — лицо Сайруса окончательно замкнулось.
— Послушай, я знаю, что она натворила. Так что это не твоя вина, — Кара вновь попыталась ухватить кузена за руку.
— Она? Натворила? Я сам призвал ее! Она спасла меня! Как могла, как умела. И это не ее вина. Это я, — Сайрус прошелся по комнате, и его пальцы вновь судорожно сжали подоконник, — это я должен был погибнуть. И тогда с ней ничего бы не случилось.
— А с Гаком?
На этот раз Кара была права, но Олянка все равно не должна была пойти на откуп Кресании.
— Ты бы отдал жизнь за Гак, не раздумывая. Даже если она невиновна, ее гибель не напрасна.
— Я — Глава Совета, это мой долг. А она даже не была… — Сайрус запнулся.
— Из Гака? Я так и знала, что этот Анк не в Гаке. Почему, Сайрус? — Кара требовательно посмотрела на кузена. — Почему ты выбрал ее?
— Я не выбирал, — покачал головой маг. — Это судьба.
Вышивка и клубки ниток сиротливо лежали на столе, ветер, рвущийся сквозь открытое окно, трепал волосы Сайруса. Он снова был похож сейчас на того беглеца, что восстал против законов сто двенадцатого вара и скрывался от Коллегии. Только теперь его сердце было разбито, и виноват в этом был лишь он сам.
— Я вернусь домой, — проговорила Кара, и Сайрус даже не обернулся, только коротко вздрогнули его плечи.
— Это опасно, — констатировал он. Но в его голосе не было ни запрета, ни обиды.
— Я знаю, — также безразлично отозвалась Кара. — Но я больше не могу здесь оставаться.
'С тобой', - она так и не произнесла вслух.
— Я уеду, — отозвался Сайрус.
— Куда? — в голосе Кары послышалась горечь. — За тобой охотятся, ты объявлен преступником. Не нужно умирать только из-за того, что умерла она. Никто не оценит этой жертвы.
— Я оценю, — упрямо произнес Сайрус и обернулся к кузине. И тогда Кара увидела в его глазах прежнего Сайруса, смелого, отчаянного, верящего в собственные идеалы.
