— Кто это тащится за тобой?— Он вопросительно посмотрел на мага.— Судя по шагам, кто-то очень грузный.
— Быстро приготовьтесь!— ответил тот, судорожно ловя широко раскрытым ртом воздух.— Это существо не только грузное, но и очень сильное.
Калим тут же нырнул обратно, на этот раз предварительно потушив факел. Конан втолкнул старца в проход, в котором только что прятался, а сам вышел на середину центрального тоннеля и приготовился. Шаги приблизились и остановились за границей светового круга. Из темноты доносились странные звуки, словно кто-то усиленно принюхивался. Существо явно медлило, не зная, на что решиться, и очень скоро Конану это надоело.
— Хватит там сморкаться!— крикнул он в темноту, и сопение тотчас прекратилось.— Выходи на свет, недомерок сопливый!
Как ни странно, его слова произвели нужное действие. Чудище решило выйти на свет, ковыляя по-прежнему на трех конечностях, из-за чего казалось горбатым и еще более низкорослым, чем было на самом деле. Конан ухмыльнулся и пошел навстречу, но, как только сделал первые два шага, трехглазый вытащил из-за спины руку с зажатым в ней огромным каменным топором.
На миг Конан опешил. Чего-чего, а уж такого от этого покрытого чешуей горбатого красавца он никак не ожидал. То ли чудище рассчитывало именно на такую реакцию киммерийца, то ли отвечая на свои потаенные мысли, оно улыбнулось. Это было уже слишком!
Конан не выдержал и расхохотался, глядя на улыбающегося плоскоголового безносого дикаря, который смотрел на него и сиял от счастья, отчего его и без того приплюснутая башка стала походить на стопку дрожжевых блинов, решившую обменяться улыбками с едоком.
— Клянусь Кромом, блиноголовый, ты мне нравишься!— воскликнул киммериец, едва лишь немного успокоился.— Мне даже жаль тебя убивать! И топор твой, которым ты так гордишься, просто чудо, хотя я его и оружием-то не назову. Калим! Ты только посмотри на этого шута!— крикнул он другу, появившемуся за спиной дикаря,— У него нет носа, и он улыбается!
Нахохотавшись вдоволь, Конан увидел, что их безносый приятель и не думает ни на кого нападать, а стоит и зачарованно таращится на его меч.
— Мне он тоже нравится,— усмехнулся киммериец, потом, подумав, достал из-за пояса кинжал и бросил его под ноги уродцу.— Он твой, дарю!
Калим стоял позади трехглазого и с не меньшим, чем Конан, интересом наблюдал, как создание подняло кинжал, вынуло его из ножен, провело лезвием себе по руке. Из пореза потекла темная кровь, но трехглазый, как ни странно, улыбнулся, словно именно такого результата и желал, развернулся и, не забыв прихватить и свой обожаемый топор, ускакал прочь.
— Думаю, у подземелья появился новый хозяин,— сказал Конан.— Веселый парень. Побольше бы таких.
Калим, казалось, тоже ничего не имел против улыбчивых монстров, лишь Вербар не разделял их радости.
— Побольше бы таких,— ворчливо бубнил он, приходя в себя и не обращая ни малейшего внимания на насмешливые взгляды друзей.— Эта тварь меня чуть не сожрала!— Наконец он отдышался, успокоился и довольно посмотрел на своих молодых спутников.— Пора выбираться наверх.
— А как же амулет?— опешил Калим и непонимающе посмотрел на невозмутимо молчавшего Конана.
Вербар достал из-за пазухи сверток и аккуратно развернул его.
— Вот он.
Конан бережно принял из рук старого мага тряпицу с недостающим куском карты и внимательно рассмотрел его. Как и на всех прочих, на нем были вырезаны какие-то значки, но значение их можно будет оценить, лишь уложив его на нужное место.
— Как это удалось тебе?
— Я нашел логово Сатхи.— При воспоминании о посещении жилища змеи мага передернуло и комок подкатился к горлу. Вербар сплюнул и сделал глубокий вдох.— В общем, я нашел его,— закончил он под насмешливым взглядом киммерийца,— хотя было это и непросто. А как Бергон и Олвина? — перевел он разговор на другую тему.— Они тоже решили отделиться, или их…
Он не закончил фразу и, помрачнев, посмотрел на своих спутников. Конан рассмеялся.
— Нет, нет!— успокоил он старика.— С ними все в порядке. Они только ранены, но неопасно. Оба дожидаются нас наверху.
* * *
— Просто превосходно!— Велорий возбужденно ходил по комнате, не в силах успокоиться.— Чудесно! Сейчас я принесу остальные, и мы посмотрим, где это находится.
Купец поспешил из комнаты.
* * *
Черная Роза Сета повернулась к Гробану, стоявшему по левую от нее руку, опиравшемуся правой на длинную, выше собственного роста, корявую палку.
— Ты видел?— Она кивнула в сторону яркой картины, пылавшей в овале врат.— Талисман у них! Нельзя допустить, чтобы проклятый киммериец смог пробраться в Лур-Дун. Пойди и возьми его, но самого Конана не трогай!
— Ты затеяла опасную игру, владычица!— воскликнул Гробан тоном, по которому ясно было, что разговор этот возникает между ними не впервые.— Этот человек не так прост, как ты думаешь. Я чувствую исходящую с той стороны врат Силу! Смотри, как бы потом не пожалеть!
— Ты чувствуешь Силу колдуна!— запальчиво воскликнула она.
— Э, нет!— не согласился с ней Гробан.— Поверь мне, это совсем другое! Просто ты не хочешь слушать моих советов. Вспомни, я говорил тебе, что не нужно снимать с девушки кожу и рисовать на ней королеву! Ты не послушалась, и что из этого вышло?
Прекрасное лицо Рози налилось краской гнева, но в глазах промелькнуло сомнение. Она поморщилась, отгоняя неприятные воспоминания, и почти мгновенно взяла себя в руки и стала прежней — надменной и властной, не знающей сомнений госпожой.
— Мы же с тобой договорились не возвращаться больше к этой теме,— спокойно заметила она. Взгляд ее скользнул по уродливому телу рыбочеловека, который неотрывно смотрел на картину, открытую вратами, и Роза презрительно ухмыльнулась, видя его неподдельную тревогу.— Впрочем, если ты боишься, то так и скажи — я пошлю кого-нибудь другого!
— Хорошо. Будет так, как ты сказала,— сдержанно ответил Гробан, неуклюже поклонился негнущимся телом и шагнул в горевшие золотом Врата Сета.
* * *
В комнате царило радостное оживление, когда Конан внезапно насторожился. Не говоря ни слова, он подхватил Олвину и, отпрыгнув назад, обнажил свой верный меч. Остальные смотрели на него, ничего не понимая, но в это мгновение противоположная от двери стена комнаты подернулась рябью, будто карпашский гранит, из которого она была сложена, вдруг превратился в собственное отражение в воде, внезапно искаженное налетевшим порывом ветра.
