Меня куда-то везли по ночному лесу, перекинув через круп лошади. Похитители не спешили, похоже, дорога была им знакома, и чувствовали они себя в лесу как дома. Через несколько фраз до меня дошло, что я попала в руки местной разбойничьей шайки, которой меня «заказал» некий важный господин. Болтаясь вниз головой, я слушала рассуждения про то, как бандиты собираются поступить с жертвой, то есть со мной, и чувствовала подступающий ужас.
— А чего? Тот уже аванс заплатил, давайте скажем, что девка в лесу сбежала и не нашли — волки съели, — пробасил первый голос.
— А нафиг? Он же еще заплатит? — второй голос. — Давайте отдадим, как договаривались.
— Ты её видел? Такая цыпочка, губки красные, щечки розовые, чистенькая, небось еще нетронутая. А впереди зима! Вот я и говорю, — оставим себе! А по весне, если выживет, на побережье в бордель продадим! — снова первый.
— Сивый прав, — хриплый голос кого-то третьего, — себе-то лучше.
— Дык не доживет до весны — помните ту черненькую? Через месяц померла! — еще один.
— Ну, помрёт, зато позабавимся! — снова третий.
— А искать не будут? — второй.
— Пусть ищут! Мы-то тут как у себя дома, не найдут! — бас первого.
— Мож прям щаз остановимся и опробуем?
— Рыжий, не гони. Холодно тут! До лагеря близко, а там кровать. Пусть у знатной барышни будет всё честь по чести…
В темноте раздался мужской хохот.
Я стиснула зубы: «Они не могут сделать со мной то, о чем говорят. Не могут, у меня щиты… Я не стану их жертвой! Не стану! Я — охотник, и это они будут моей дичью! Ну же, Бель, давай, думай!» Я снова послала мысленный призыв Тиану и Ардену. Беда в том, что я даже приблизительно не представляла, в каком направлении мы движемся — перед глазами маячил лошадиный бок. Ничего, парни найдут — на мне же цепочка Ардена. Надо только продержаться до их прихода, а в том, что они появятся, я не сомневалась.
Я могла бы прямо сейчас перебить всех говоривших разбойников при помощи магии. Но сколько человек на самом деле в этом отряде? Всех ли я слышала? И что буду делать я, парализованная, свалившись с лошади ночью неведомо где?
Пусть везут на свою кровать, решила я. Буду ждать подмоги в комфорте. Кажется, сознание полностью прояснилось. Так, пока болтаюсь вниз головой, что бы еще хорошего сделать? Чуть расширим щит, включив в него внутренние слои одежды. На стратегических местах отрастим шипы, небольшие, в пол пальца. Но кто схватится — мало не покажется. Да, надо еще прикрыть волосы, чтоб не лапали. А теперь снова вернусь к отраве в крови — что же такое убойное было в фитилях тех свеч?
Когда меня, как мешок, сгрузили с лошади и потащили в какой-то дом, я все еще не могла двигаться. Разбойники окончательно решили мою участь — «цыпочку» заказчику не отдавать, оставить постельной игрушкой для шайки. Если к весне буду жива — продать в бордель. Взяться за меня решили прямо сейчас.
Я чувствовала, что закипаю от гнева — да, физически сделать они мне ничего не могли. Но те жуткие вещи, которые они говорили, их сальные взгляды, тянущиеся ко мне лапы, сводили с ума. Сейчас, бросив моё неподвижное тело на кровать, бандиты собирались тянуть жребий, кто изнасилует меня первым. Ну всё, достали! — сейчас подожгу нафиг этот притон!
На границе сознания раздалось ржание:
— Что разлеглась? Мало наслушалась?
Мой единорог! Конечно, отравы было достаточно, чтобы лишить сознания хрупкую девушку, но для лошади такое количество, что троллю блошиный укус! Тем более, что единороги иммунны к большинству ядов.
Самая длинная соломинка досталась прыщавому с козлиной бородой Сивому. И это переполнило чашу моего гнева. Мир мигнул, а потом кто-то тонко завизжал. Кровать под лошадиным телом затрещала и развалилась на части. Я, перевернувшись, вскочила на ноги.
— Ой, единорог! А девка где?
— Девка стала единорогом? Эхх…
— Дык единорог еще лучше! Щаз завалим, знаешь, скоко маги дают за рог и шкуру? Они из него декокты делают! Богачами будем!
В меня полетел нож, брошенный Сивым. И упал, отразившись от силового щита.
Злобно взвизгнув и оскалив зубы, я бросилась к ненавистному «первому». Удар рога снизу вверх — и Сивый ошарашено уставился на развороченную грудную клетку с белыми осколками ребер и выпавший из живота перламутрово-фиолетовый клубок кишок. Что было дальше, я запомнила смутно — сознание отключилось, дав волю ярости и инстинктам.
Нескольких разбойников я сожгла шаровыми молниями прямо в комнате, загнав их в угол с обломками кровати. Потом вышибла копытами дверь, которую кто-то подпер поленом снаружи, и вылетела в коридор. Еще три пущенных огненных шара — и три воющих и катающихся по полу горящих существа, в которых нет ничего человеческого.
Когда я выскочила из дверей дома, обитатели лагеря встретили меня залпом в упор из десятка арбалетов. Болты попадали на землю, не причинив вреда, но моя ярость поднялась огненным штормом.
Я заревела по-драконьи и выдохнула струю пламени в десять локтей, поджарив трех ближайших бандитов. Ой, мама! В кого я превратилась? Разве единороги так могут? Хотя какая разница? Завизжав, я бросилась на нападающих, меся тела копытами, протыкая и разрывая рогом, лягаясь, рассыпая шаровые молнии…
В какой-то момент из леса послышалось ржание, и на поляну выскочил еще один единорог. Огромный молочно-белый жеребец. Повелитель Арден снова издал не ржание, но рык, и напал на разбойников с тыла. Не выдержав двойного натиска, те бросились врассыпную.
Сверху упала огромная темная тень, одного из бегущих подхватили лапы с саблями когтей и, разорвав надвое, отбросили прочь. Вдалеке у опушки с неба ударил столб огня, и еще два разбойника покатились по земле огненными снопами.
Я догоняла и догоняла бегущих, поднимая их на рог, сжигая молниями, топча копытами. А потом на поляне не осталось никого живого, кроме нас с Арденом. Я оглянулась еще раз — да, никого — и, сузив глаза, понеслась к стоявшему у кромки леса дому. Доскакав, снова зарычала и выдохнула струю пламени. Огонь сразу же поднялся до крыши. Если Сивый еще жив, значит, ему не повезло.
Больше драться было не с кем и некому мстить. Багровый туман, застилавший сознание, отступил. Вокруг на темной пожухлой траве валялись изломанные, вспоротые, сожженные, окровавленные тела. Над поляной плыл тошнотворный запах горелого мяса. С моего рога густыми каплями падала кровь.
— Всё, больше не могу, — поняла я.
Превратившись в девушку, я упала на колени и отчаянно зарыдала.
Я заглатывала воздух короткими всхлипами и тут же выдыхала. Я не могла надышаться и не могла остановиться. Я смотрела на свои окровавленные руки, меня колотила нервная дрожь. Я задыхалась…
