должен вас предупредить, что дело это не быстрое. И скорее всего, нам придётся потратить на это не меньше чем полгода. Кроме того… за нашу работу и сохранение ваших средств мы возьмём комиссию. Вам предоставят все расчёты в течение нескольких дней.
— Я хочу узнать примерный процент прямо сейчас, — жёстко потребовал я.
Какое-то время Рудольф молчал, внимательно меня изучая. Но, видимо, решил, что безопасней будет ответить.
— Хочу предупредить, что финальная сумма процента может сильно отличаться от той, что я сейчас назову, но думаю, что она будет не больше, чем сорок восемь процентов.
Я едва не расхохотался прямо на месте. Сорок восемь? Да за кого он меня принимает? Ох уж эти банкиры. Во все века они привыкли наживаться на любом, кто кажется им не настолько хитрым и изворотливым, как они сами.
Меня они приняли за воина, который не разбирается в финансах. Неужели я похож на тупого ландскнехта, который не глядя сбывает добычу в маркитантской лавке?
«Навоевал это, навоюет и ещё», — так размышляет их братия.
Разумеется, я даже не рассматривал вариант принять их грабительские условия.
Но и объявлять им войну сразу тоже пока не казалось мне хорошей идеей.
Клан Шитцеров протянул свою финансовую паутину на изрядную часть планеты, и захват одного единственного отделения банка ничего бы мне не дал.
Но у меня имелся на этот случай козырь в рукаве. Пусть он и разбирается.
И примерно через час я вновь был в кабинете у Рудольфа Шитцера, но на этот раз в компании Джейсона Андерсона.
— Как видите, — обратился я к нему, — этот уважаемый гражданин утверждает, что совершенно невозможно получить доступ к счетам Вийонов раньше, чем через полгода. А городская казна, как вы знаете, нуждается в щедрых отчислениях прямо сейчас. Может быть, вы сумеете договориться?
Про конскую комиссию я тоже, разумеется, упомянул, а теперь приготовился наблюдать за захватывающей схваткой жадного банкира и не менее жадного чиновника. Это то, что я называю борьбой жабы и гадюки.
И, как ни странно, решение нашлось быстро.
Андерсон, почуяв возможную прибыль, вцепился в Рудольфа, как бульдог.
— Вы знаете, — вкрадчиво начал он, — земля в Рихтерберге дорожает не по дням, а по часам. И стоимость аренды земли, на которой стоит ваш банк, тоже существенно выросла. Настолько, что я даже не знаю, как вы будете её выплачивать городу, — он сокрушённо покачал головой, а затем погрузился в цифры.
И, слушая его расчёты, Рудольф с каждым словом бледнел всё сильнее.
А я улыбался, понимая, что Джейсон грозится превратить столичный филиал банка Шитцеров в чёрную дыру, которую будет проще закрыть, чем обслуживать дальше.
— Полагаю, мы поняли друг друга? — спросил он в конце.
На что Рудольф, стиснув зубы, ответил:
— Раньше недели всё равно никак не получится.
Я вновь улыбнулся.
— Ну вот! Совсем другой разговор!
***
Наконец, вечером, сидя дома и наслаждаясь вкусным ужином от Фреда, я подумал, что все самые срочные вопросы мы уладили. Конечно, оставалась ещё крайне важная проблема блокады города, но с деньгами Вийонов и прочими ресурсами, которые я приобрёл в этой войне, решить её будет не то, что не трудно, но не невозможно.
Но, когда я собрался было удалиться в свою комнату, чтобы почитать один из журналов о современной науке и технике, к которым я в последнее время пристрастился, на пороге появилась обеспокоенная Ольга.
— Что-то случилось? — не мог не поинтересоваться я.
— Случилось! — ответила внучка. — Звонила Линда, она сейчас в мэрии. Восстановительные работы у Гранд-Базара приостановлены. Тысячи людей вышли на протест! Они требуют отправить зомби на кладбище и скандируют, что мёртвым не место среди живых!
— Зомби! Прочь из нашего города!
— Не дадим мёртвым отнять нашу работу!
— Не позволим превратить нас в зомби!
— Нет зомбиапокалипсису!
Толпа скандировала кто на что горазд. И на площади возле мэрии действительно собралось несколько тысяч человек. Хотя по ним и было видно, что в основном люди растеряны. Но среди них находились и те, кто явно знал, чего он хочет.
Их было немного, но они как-то вдруг оказывались в самых разных местах. Они разворачивали принесённые плакаты, первыми заводили кричалки и делились с окружающими жуткими новостями.
— Меня сегодня уволили и заменили на зомби! — вопил один из них. — Нам нечего терять!
— Это ещё что! — вторил ему другой, — скоро нас самих превратят в зомби! У сестры знакомая работает в мэрии, там есть план всех жителей сделать мертвецами!
— Верно! — крикнул третий, — Либо мы отстоим свои права, либо нас всех просто перебьют, как скот на бойне! Столицу уже невозможно покинуть! То ли ещё будет!
Этих активистов замечали все, кто специально наблюдал за происходящим со стороны.
Например, Алан Ковальски, который сейчас руководил установкой сцены.
Да да, вместо силового разгона полицией, или, о чем особенно мечтали провокаторы, «зомби» или химерами. На оцепленной территории возле Гранд-Базара монтировали огромную сцену, из тех, что бывают на массовых мероприятиях.
Устанавливали её, к слову, конечно же, умертвия.
Но, как и ожидалось, толпа не заметила в них ничего необычного, что только доказывало, как мало они в действительности знают о зомби.
Наконец, когда с установкой сцены, софитов, а также звукового и прочего оборудования, было покончено.
Алан ураганом влетел на помост.
К своему имиджу начинающей рок-звезды он относился в высшей степени серьёзно, так что уже успел переодеться в пафосную косуху и нанести необходимый для выступления грим.
Следом за ним, на сцене появились Фред и другие умертвия-участники группы.
Ничего не объясняя они просто сразу же врезали зажигательный хэви-метал.
Толпа от неожиданности даже перестала скандировать свои требования.
Заводной мотив не просто перекрывал все крики, но и невольно заставлял зрителей качать головами, а то и притопывать.
Однако, примерно на середине песни, зачинщики поняли что теряют контроль над толпой.
— Долой! Нас не задобрить концертом! Долой! — попытались скандировать они.
К ним присоединилась часть людей из толпы.
Но в этот момент звукорежиссер просто добавил громкости, и крики утонули в звуках гитарного соло.
Затем, Алан и музыканты замерли в
