— За амфибий, — уточнил Мишка, который теперь разбирался в теме.
— Мы из-за них, доложу я вам, совсем про солнце забыли. А оно бушует вовсю. Вот, например, корональный выброс. Обработанная картинка.
Над столом возник желто-багровый шар, от которого отделился петлеобразный плевок-отросток.
— Это восемь часов назад, — пояснил астрофизик. — А еще через девять часов, по моим расчетам, мы ощутим последствия здесь, в районе планеты. Ожидается мощная магнитная буря.
— А на планете северные сияния будут? Чтобы из атмосферы заснять.
— Должны быть. Так, выброс я вам показал. Что еще? А, вот. Солнечные пятна для пущего психологического эффекта. Это в динамике, за несколько последних часов.
На диске звезды отчетливо виднелись темные кляксы. Они росли, сливаясь друг с другом. Одна, особенно крупная, утвердилась ближе к центру, словно зрачок.
— Жутковато, — сказала Ленка. — Как будто плачет.
1
Ясень глотнул воды из фляги, вытер вспотевший лоб и, приложив ладонь козырьком, посмотрел на небо. Облако, похожее на рыхлый сугроб, приползло откуда-то с запада и трусливо остановилось, не решаясь затмить раскаленный солнечный диск. Казалось, оно раздумывает, не лучше ли развернуться и удрать обратно за горизонт. Но ветер подталкивал его, подгонял, и облако, наконец, прикоснулось к солнцу. А минуту спустя, осмелев, заволокло его полностью.
Сразу стало прохладнее. Ясень вздохнул с облегчением. В общем и целом, путешествие было необременительным и даже приятным, но солнце порядком надоедало. Утром оно светило слева, вечером справа, а ближе к полудню — прямо в лицо. Всадники, пряча глаза, опускали головы, отчего их отряд со стороны напоминал, наверно, траурную процессию.
Они ехали на юг вдоль западного склона хребта.
Четвертый месяц лета был на исходе. Листва на деревьях выцвела от жары, трава потеряла изумрудный оттенок. Сухая пыль, поднимаясь из-под копыт, подолгу висела в воздухе. Одуревшие мухи нагло жужжали. Но ни пыль, ни мухи, ни даже жгучее солнце не могли испортить Ясеню настроения. Ледяной Стол остался далеко позади, а впереди ждала столица — прекрасная и манящая.
Нет, конечно, на плоскогорье тоже было неплохо. Ясеню нравился чистенький городок, где они с Тайей прожили больше двух лет. И дел там хватало. Просто в последнее время он все чаще ловил себя на том, что сидит, уставившись на снежные шапки гор, и думает неизвестно о чем. Тайя дразнилась и обзывала его мыслителем, а он смеялся и подхватывал ее на руки. Непонятная тоска уходила, и жизнь возвращалась в привычную колею. Но неделю назад, когда к ним постучался Первый и сказал, что есть разговор, Ясень ощутил, как сердце забилось в радостном предвкушении.
Дорога звала его.
Оказалось, правда, что ехать надо не одному, а с девчонкой. Узнав об этом, Ясень пытался спорить. Не потому, разумеется, что она ему надоела, а потому, что не хотел рисковать. Он ведь помнил, что Тайя — лакомая добыча для клана, и лучше бы ей вообще не покидать плоскогорье. Но Первый сумел его убедить.
Тот разговор хорошо запомнился Ясеню. Они сидели за полночь, потягивая вино, и Первый рассказывал, в чем состоит задание. Ясень слушал, хмурился, но вынужден был признать, что без Тайи эта затея обречена на провал. План был дерзкий, если не сказать — наглый, но выполнимый. Вполне в духе бывшего атамана разбойников. Что ж, ладно, решил тогда Ясень. Девчонка тоже поедет. Надо только следить за тем, чтобы любой, кто захочет ее обидеть, щедро получил по сусалам…
К счастью, пока все было спокойно. Их отряд, состоящий из семи человек, для этих краев смотрелся вполне естественно. Горцы постоянно так ездят — налегке, небольшими группами. Дни сменяли друг друга, и люди постепенно расслабились. Дремали в седлах, думая о своем. Только бдительный Хлад зыркал по сторонам, подозревая за каждым кустом засаду.
Да, судьба иногда выписывает причудливые зигзаги. Два года назад Хлад, так невзлюбивший Тайю, встречал беглецов у подножья Ледяного Стола. А теперь вот сопровождает на юг в качестве командира отряда.
Конь у Хлада был под стать седоку — крепкий, резкий в движениях, вечно чем-нибудь недовольный. И даже шерсть имел такую же черную, как борода у хозяина. А еще он окрасом напоминал перерожденного скакуна, который был когда-то у Ясеня.
На плоскогорье, кстати, Ясень не раз задумывался о том, чтобы опять завести себе зверюгу с клыками и шипами на морде. То есть, взять обычного жеребенка и прогнать через трансформацию. Одного — для себя, потом другого — для Тайи. Он был почти уверен, что справится, но так и не дошли руки. Впрочем, оно и к лучшему. Все равно перерожденных не спустишь с Ледяного Стола — они плохо переносят сонное зелье. А если даже и спустишь, такие кони слишком заметны и сразу привлекают внимание. Значит, для дальней поездки не подойдут. И дома тоже нельзя оставить — без хозяев они сразу впадают в буйство. Короче, в нынешней ситуации толку от них бы не было, только лишние хлопоты…
Такие мысли крутились у Ясеня в голове, пока отряд пылил по дороге. Лошади шагали размеренно, разговаривать было лень. Во второй половине дня обогнали куцый обоз, везущий мешки с зерном. Потом разминулись с угольщиком на скрипучей телеге и с двумя верховыми в легких доспехах. Больше никто не встретился до самого вечера.
Для ночлега нашли подходящее место возле ручья. Солнце, сверкнув на прощание малиновым глазом, нырнуло за край земли. Забулькало варево над костром, пряный дымок потянулся к небу.
Одинокого путника, который шел пешком по дороге, первым заметил Хлад. И сразу напрягся, когда незнакомец свернул в их сторону. Остальные тоже насторожились, потянулись к оружию. Но незваный гость не смутился. Выставил ладони, показывая, что не имеет дурных намерений, и крикнул весело:
— А что, господа, не примете ли в компанию? Бродячий музыкант безобиден, а добрая песня — лучшая приправа к вечерней трапезе. Мой нюх подсказывает, что я прибыл в самый подходящий момент. Душа желает общения, а пальцы истосковались по струнам. Поверьте, благородные господа и вы, прекрасная леди, никто не будет разочарован.
— Шагал бы ты, музыкант, — насупился Хлад.
— Погоди, — Ясень придержал Хлада за плечо и показал глазами на Тайю. Девчонка сняла платок, распустила волосы. Теперь не составляло труду признать в ней аристократку. А уж этот пройдоха с лютней точно запомнит ее лицо. Прогонишь его теперь, так он из вредности растреплет кому-нибудь из Древнейших. Нет, пусть остается здесь, хотя бы на эту ночь, а дальше посмотрим…
Хлад понял правильно. Махнул музыканту — ладно уж, садись, пес с тобой. Тот не заставил себя упрашивать и развалился перед костром. Он был худой как щепка, с хитрой физиономией. Костюм обтрепался, но сохранил претензию на изысканность. А по одной из струн на лютне пробежала фиолетовая искра. Это, конечно, не королевский оркестр, где все струны из живого металла, но все-таки…
