Оглушенный услышанным, старый священник застыл, невидящими глазами глядя в никуда.
— Святой отец, что случилось? — окликнул его один из четверых монахов, осаживая коня и оборачиваясь всем телом.
— Мне пришел «вестник», — почти беззвучно произнес священник. — Резиденция ордена Привратников подверглась нападению. Почти все перебиты. Еретик Ван Ферсис, владелец артефакта, был освобожден своими сторонниками. И он ищет свой кинжал.
— Создатель… что нам делать, отец Флатис?
— Первым делом следует немедленно уйти с тракта и подальше отсюда. Мы совсем рядом со Стальным Кулаком, — коротко ответил Искореняющий Ересь, круто разворачивая коня на юго-запад. — И сменить церковные одеяния на мирские одежды. Проклятье… а я все гадал, почему на тракте так тихо.
Мгновение помолчав, священник вскинул непокрытую голову и уставился на последнего из всадников пронзительным взглядом:
— Миргас, для тебя это последний шанс избрать иную участь. Ты еще можешь развернуть коня и вернуться домой. Потом дороги назад не будет.
Отец Флатис обращался к бывшему каторжнику. Раскаявшемуся в совершенном злодеянии юному мальчишке, чьи выбивающиеся из-под мехового капюшона куртки волосы были абсолютно седыми.
— Нет, святой отец, — качнул головой Миргас, открыто отвечая взглядом на взгляд. — Я не отступлю со своего пути.
Больше священник не произнес ни слова. Пришпорив коня, он свернул с тракта на едва заметную под слоем выпавшего снега узкую дорогу и последовал за ней. Следом двинули лошадей монахи и Миргас. Вскоре сыплющийся с низких серых небес снег окончательно скрыл очертания их фигур и присыпал оставленные следы. Шестеро всадников бесследно исчезли среди зимы.
Глава девятая
Запоздалое возмездие
Я никак не ожидал, что подготовка к предстоящей вылазке может обернуться столь большой нервотрепкой еще до начала боя. По своей наивности я думал, что все гораздо проще — облачимся в доспехи, возьмем в руки оружие и отправимся бить ненавистных шурдов, путь к которым любезно указали сгархи и даже согласились принять участие в драке. Но нет. Как мне популярно и не слишком вежливо объяснил Рикар, я очень сильно заблуждался.
Оружие и доспехи оказались лишь одним из незначительных пунктов в огромном списке необходимых приготовлений. Сначала мы сорвали до хрипоты голоса, споря, сколько именно воинов примет участие в вылазке. Затем, когда определились с количеством, пришло время поговорить о составе. И здесь в горячем споре схлестнулись Литас, Рикар и Койн. Причем спорили они столь яростно, что остальные если и имели на этот счет свое мнение, то благоразумно решили оставить его при себе. В том числе и я, скромно сидел во главе стола, глядя на хрипящих от возбуждения спорщиков и молча грыз сосульку, которую с почтением вручил мне гоблин Горкхи. Через полчаса воплей наконец определились три основных причины спора.
Литас, мой глава охотников, мастерски управляющийся с луком, настаивал на том, что надо взять побольше метких лучников и арбалетчиков.
Рикар больше надеялся на облаченных в прочные доспехи воинов ближнего боя, которые, по его словам, «накромсают эту погань в лоскутки» и что против костяных пауков тяжелый топор будет куда как практичней лука.
Койн же не спорил ни с тем, ни с другим, но, потрясая здоровенными кулачищами, кричал, что надо брать с собой побольше гномов, которые не боятся ничего на свете, презирают раны и могут биться даже голыми руками. Стоящий поодаль Тикса изредка поддакивал своему главе и каждый раз, когда Койн упоминал о могучих воинах-гномах, выразительно тыкал пальцем себя в грудь и бормотал что-то о потрясающе храбром, но скромном герое невысокого роста, что уже успел побывать в каждом уголке Диких Земель и всем встретившимся на пути врагам задавал жару. Кончилось тем, что и без того взбудораженный не на шутку Койн не выдержал и вызверился на Тиксу, загнав того в пещеру и метнув ему вслед выхваченную у меня сосульку.
Спор разрешился только через час, когда наконец я включился в обсуждение, и мы пришли к решению создать смешанный отряд числом в сорок бойцов, в котором были все без исключения. Пятнадцать лучников и арбалетчиков с солидным запасом стрел и болтов. Двадцать пять воинов ближнего боя, в число которых вошли гномы, пираты и мои люди из числа первопроходцев, что были здесь с самого начала. И еще я сам вместе со своими охранниками ниргалами, плюс три чудовищно огромных зверя во главе с Трехпалым. Итого — сорок шесть воинов, самого разного роста, двуногих и четвероногих. После этого начались основные приготовления.
Четыре полных дня. Именно столько времени ушло у нас, чтобы как следует подготовиться к боевой вылазке. К нашему первому бою, в который мы решили вступить самостоятельно, не подчиняясь навязанным шурдами и прочими врагами правилам. Больше всех суетился Рикар, который за прошедшие несколько суток практически не сомкнул глаз, стараясь везде поспеть и все предусмотреть. Здоровяк почернел и осунулся от усталости. Остальные ответственные за жизнь поселения люди суетились не меньше. Каждому нашлось дело.
Литас отбирал луки и без конца муштровал отданных ему в подчинение людей, заставляя их упражняться в стрельбе с утра до заката. Рикар на пару с Койном гонял мечников и топорников. Особое мучение им доставляли пираты, каждый из которых предпочитал свое оружие, зачастую настолько экзотическое, что я не всегда понимал, о чем идет речь. Кто-то хорошо владел парой длинных кинжалов, кто-то предпочитал метательные ножи, другой пытался найти в нашем небогатом арсенале что-то, больше всего похожее на причудливо изогнутый серп, а еще один пират потребовал себе нечто напоминающее кривой меч с односторонней заточкой, при упоминании которого мне пришло в голову слово «ятаган». Впрочем, пират этого слова не знал. Так или иначе, вооружить удалось всех без исключения, равно как и подобрать им доспехи.
Мой хозяйственник выбивался из сил, стараясь подготовить к сроку необходимое число саней, провианта, теплой одежды и снаряжения. Стефий тоже не остался без работы — пользуясь полученными от своего наставника отца Флатиса знаниями, он спешно подготавливал могущие понадобиться лекарственные травы и бинты. На братьев мастеров легла вся тяжесть не прекратившихся строительных работ. Теперь им приходилось справляться без выбывшего на время Койна и значительного числа рабочих рук.
А я безостановочно беседовал со сгархами — если этот процесс вообще можно назвать разговором. Бессловесные сгархи передавали свои мысли напрямую мне в голову, стараясь вспомнить как можно больше из увиденного и почуянного. Особенно отличился Трехпалый. Едва услышав о моем намерении наведаться в гости в одно из шурдских поселений, зверь пришел в неимоверное возбуждение и передал мне отчетливую картинку расположенных посреди жидкого леса нескольких земляных бугров, испещренных черными дырами ходов, откуда исходил жидкий серый дым. Именно там больше двух лет держали и мучили Трехпалого, там же и жили сами шурды. Зверь помнил нескольких «поводырей», считающихся элитой, не раз видел костяных пауков. Были там и «ходящие мертвые», как Трехпалый называл поднятых шурдами мертвяков, которые вместе с обычными гоблинами выполняли все хозяйственные работы, а в голодные времена были и источником пищи, что всегда под рукой. Ну да… что может быть проще? Если проголодался, то всего-то надо подозвать мертвяка или визжащего от страха гоблина и можно приступать к ужину… удобно, но крайне омерзительно.
