Я сомневался, что Заттар в настроении удовлетворить мое любопытство. А что если немного повысить ставки?
– Хорверк – это не только я и мои спутники. Это все мы. – Я обвел рукой зал, попутно отметив, что раздвоенные внимательно меня слушают, а не стоят истуканами, как раньше. – В моих венах течет кровь Роракса. Но она же течет и в твоих, разве не так?
– Что ты знаешь о Рораксе, – презрительно фыркнул глава клана. – Легенда красива, спору нет. Великий король, который заботится о подданных, как о своих детях. Чьи сыновья пришли в Хорверк и поклялись жить в мире и согласии.
Старик говорил с такой горечью, что мне невольно стало его жаль. Живым в нем оставался лишь голос: за все время нашей беседы глава клана даже не пошевелился.
– Хочешь сказать, что это ложь? – с вызовом проревел Харрт.
И тут Сиэнре наконец решила, что пора действовать. А я-то еще удивлялся ее кротости – стоит себе тихонько, Помалкивает…
Маленький шажок в сторону выхода. Потом еще один. Она явно что-то задумала, а мне меньше всего хотелось вновь привлекать к ней внимание.
Неужели хочет сбежать? Невероятно: насколько я её знаю, любопытства в этой девчонке на пяток гномов хватит. И еще останется на парочку эльфов.
– Это стало ложью! – Фигура на троне впервые качнулась. – Кланы изгнали нас. Они решили, что мы не можем более считаться детьми Роракса. И я проклинаю – их и его самого.
Я не знал, чего в его словах больше – ненависти или боли. И впервые задумался о том, каково это – стать изгоем вместе со своим народом.
– Что сотворили вы? Что заставило кланы отказаться от родства с вами?
Я невольно посмотрел на эту сцену со стороны. Два гнома и эльфийка допрашивают главу клана. Пусть эльфийка молчит, все равно.
Если Заттар откровенен, не означает ли это, что нам отсюда не выбраться? Почему он нас до сих пор терпит?
Или это лишь спектакль для его соплеменников? Вот, полюбуйтесь: те, кто изгнал нас, теперь пришли и требуют ответа.
Только бы Харрт не проговорился, что Хорверк давным-давно забыл, что в этих пещерах еще кто-то живет. Тогда и я бы на месте Заттара не выпустил нас за порог.
– Не тебе спрашивать меня об этом, – не без ехидства буркнул раздвоенный. – Рядом с тобой говорящий от имени короля Хор верка, ему ли не знать истины?
А ведь он прав! Похоже, я сам себя поймал в ловушку.
– Много королей сменилось в Хорверке с того времени, как твой клан был изгнан, – попытался я взять реванш. – Мы не знаем за вами вины. Мы пришли с миром.
Во всем этом разговоре было что-то неестественно-зловещее: и недвижный силуэт на троне, и таинственное освещение, и вооруженные раздвоенные у стен, и приведший нас Верхал, который так и не поднялся с колен. Гном на коленях! Пусть не совсем гном – кто нам поверит!
Любому из наших, доведись ему услышать эту беседу, она показалась бы приторно-патетичной. Заттар говорил так, как говорили в книгах Фионины императоры. Или он и вообразил себя таким императором?
– Мы знаем вашу вину. – Заттар понизил голос. – Вы отреклись от нас, вы убивали нас. За то единственное, что нам не посчастливилось поселиться именно в этих местах. Любой клан мог оказаться на нашем месте.
Сомневаюсь я что-то, что так оно и было. Может, конечно, наши предки были горячи и невоздержанны, как антронцы, да только у нас в Хорверке не принято хвататься за меч по поводу и без повода. А уж убийство соотечественника – вещь почти неслыханная. Фионе, помнится, пришлось немало потрудиться, растолковывая нам со Стради, что такое гражданская война…
И все же раздвоенный впервые подбросил нам если не ключ к разгадке, то хотя бы ниточку. «Не посчастливилось поселиться именно в этих местах». Значит, с ними воевали не потому, что видели в них злую пародию на весь наш род. Из-за территории? Именно этой, или остальным в принципе не хватало места?
Выходит, именно этой. Здесь в те времена существовало нечто, о чем изначально не знали (иначе он не сказал бы «не посчастливилось»), причем нечто весьма злое и гибельное. И из-за этого «нечто» остальные пошли на раздвоенных войной? Или наоборот: этому клану «не посчастливилось» наткнуться на что-то настолько замечательное, что он отказался делиться с остальными?
Нет, запутался. А если так: именно это «нечто» превратило гномов в раздвоенных, и тогда остальные пошли на них войной. Вроде логичнее. Однако Заттар сказал «поселиться», а не «натолкнуться». Превращение должно было быть медленным, так почему же они не насторожились?
– Не мы вас убивали. – Я чувствовал, что, говоря об обрушившихся на клан несчастьях, его глава сам себя распаляет. – А вот отравленные гвизармы…
Я указал на стоявшую у стен стражу.
– Заколдованные гвизармы, – усмехнувшись, поправил Заттар. – Значит, наши дары все еще приносят пользу?
В этот момент я готов был его придушить. Я видел в нем не несчастного старика, а гнома, несущего смерть и получающего от этого наслаждение.
Зачем вообще мы ввязались в этот разговор?! в Хорверке не много дипломатов – и большую часть времени они проводят за его пределами, – но Труба, по крайней мере, решил бы, что и как говорить. Теперь же получалось, что я вступил в переговоры с настоящим врагом – с тем, кто чуть было не отправил к Крондорну самого Вьорка.
Впрочем, раньше надо было думать! Ведь мы, по большому счету, и появились здесь, чтобы понять, что и как едва не погубило короля.
– Мы справились с этим, – небрежно заметил Харрт.
Что, съел? Понял, что нас так просто не возьмешь?
– У нас еще довольно сюрпризов. Но к делу: зачем вы пришли? И чего хотите?
Я ждал и боялся этого вопроса.
В обычной жизни я стараюсь не врать без необходимости – правда обладает неприятной способностью всплывать в самый неподходящий момент. А если уж врать, то так, чтобы самому себя убедить, что говорю чистую правду.
В то же время я боялся, что Заттар не оценит, если я бухну: «Интересно было посмотреть, что это там шуршит, вот мы и провалились. А ваш драгоценный клан уже не первый век как никому на дух не нужен».
– Мы хотим, чтобы одни гномы не убивали других!
А Харрт-то далеко не простак. И по высокопарности не уступит раздвоенному.
– Бежим! – вскрикнула Сиэнре.
Я не знаю, что и как она почувствовала: внешне все оставалось по-прежнему. Думаю, она планировала незаметно нырнуть в лаз и проверить, как там Секкар.
Вместо этого Сиэнре резко развернулась к трону, вскинула голову и соединила перед грудью указательные пальцы. Погасший было Солнечный Луч ожил.
Харрт замешкался. Слишком часто своенравная эльфийка делала остальных жертвами своих невинных развлечений. Но я, не знаю почему, поверил ей сразу. Может быть, из-за того, что Заттар так нам ничего и не ответил.
