Вдруг, откуда-то стрела, явно из лука выпущенная, прилетает. Меткая стрела — самая жирная мышь тут же камнем вниз рухнула.
Мари от радости чуть в ладоши не захлопала — знать есть внизу живые, отличная просто новость!
Дракон тоже на мышиный шум отреагировал: голову лениво приподнял, пасть слегка приоткрыл, да и пыхнул огнём. Штрек тёплым воздухом сразу наполнился, летучие мыши в разные стороны разлетелись, две из них, при этом, искрами яркими вниз, по параболе замысловатой, отправились.
Какая же у него «дальнострельность» однако, силён, бродяга!
Мелви, снабдив устными указаниями и парочкой записок, назад отправили — со срочными донесениями о текущем моменте.
Я не успел даже о дальнейших действиях поразмыслить хорошенько, а Мари уже из кармана куртки моток верёвки достаёт, к концу верёвки медальон привязывает, пару гаек металлических.
— Рядовая Мюллер, — говорю, голосом начальственным строгим, в шутку вроде бы, — Доложите о своих предполагаемых действиях!
Засмущалась девушка немного, потом, словно бы правила Игры "Командир — подчинённый", окончательно приняв, чётко рапортует:
— Считаю целесообразным вниз записку доставить. Судя по стреле — там её примут, особенно учитывая то обстоятельство, что вход в основной штрек, где предположительно размещается искомый отряд, находится прямо под нами. Записка находится в медальоне. Данный медальон — подарок Бернда на нашу ситцевую свадьбу, играет роль опознавательного знака, гайки — для утяжеления посылки.
Действительно, молодец! Всё правильно сообразила. Но, всё же, не могу не поинтересоваться:
— Рядовая Мюллер, не будете ли Вы столь любезны — ознакомить своего, пусть даже и временного — только на данную конкретную операцию, но — Командира, с содержанием этого послания?
Совсем Мари засмущалась, покраснела вся, глаза смущённо потупила.
— Андреас, — говорит, — Ну, не будь таким занудой! Там, в записке, очень много личного. Ну, очень много, и очень — личного! Сам же всё понимаешь! А? Ты не подумай — там и по делу много чего есть: и про наш численный состав, и про то, где кто из нас сейчас находится, и про наличия оружия, боеприпасов…А? Можно, я всё эту конструкцию — вниз осторожно, со всей предосторожностью, опущу?
— Выполняйте, рядовая! — отвечаю, улыбаясь про себя, — Только минут через десять, пусть наш Дракоша, после мышиных воплей, успокоится окончательно.
И пяти минут не прошло, а Мари уже понемногу к выходу из штрека вентиляционного ползком продвигаться начала, в правой руке моток верёвки с остальными причиндалами сжимая. Не стал я ничего говорить, пусть уж….
Судя по всему, медальон с донесением любовно-делового содержания, до нижнего горизонта зала подземного без помех дошёл. Лежит Мари за камушком и рукой верёвку поддёргивает — прямо как рыбак на рыбалке зимней, а там, внизу, гайки металлические о пол каменный постукивают, внимание адресатов привлекая, — в точности как мормышка — рыбу любопытную.
Через некоторое время Мари ко мне оборачивается, и, широко улыбаясь, скупыми жестами сигнализирует, мол, клюнула рыбёха, отвязал кто-то внизу медальон, а она — никуда не уйдёт, пока там за верёвку не дёрнут, подавая знак, что ответ принимать пора.
Оставил Мари на её посту, сам в глубь штрека отправился — вторую часть отряда встречать, чтобы не нашумели случайно.
Встретил, посовещались, решили лагерь метрах в ста пятидесяти, от выхода штрека в Драконий зал, разбить. «Лагерь» — это сильно сказано. Просто весь груз аккуратно рассортировали и разложили: оружие и боеприпасы одной кучкой, чуть в стороне — продовольствие и канистры с водой, отдельно — медикаменты, ну — и так далее.
Только с этой нехитрой работой закончили, и Мари прибежала, на цыпочках, предварительно ботинки сняв, чтобы шума не поднимать.
— Вот, — шепчет, — Пришёл ответ! — Медальон победно над головой поднимая.
Открыла медальон, и читает, заикаясь от волнения:
— Дорогая, бесконечно любимая, Мари! Извините, пропущу немного, тут — личное.
И читает себе дальше — про себя, конечно. Краснеет, бледнеет, улыбается.
Вдруг, напряглась как-то, лицо всё перекосилось.
— Ой! — помертвевшим голосом произносит, — У них там эпидемия какая-то, неделю назад началась! Уже восемь человек умерли! Остальные, Бернда включая, держаться ещё. Вот тут — посмотрите, он про симптомы пишет, совета спрашивает!
Доктор Мюллер взял записку в свои руки, перечёл несколько раз нужный кусок, закрыл глаза, взялся пальцами правой руки за переносицу.
Все столпились рядом, взволнованно вытянув шеи в немом ожидании.
Наконец доктор заговорил — отстранено, как будто — говорит об одном, а сам уже — совсем о другом думает:
— Судя по всему, эти восемь — от пневмонии умерли, причём, от её очень необычной формы. Вот тут Бернд пишет, что вода у них — необычного вкуса: кислая, с лёгкой горчинкой. Это значит, что брома в ней очень много. Переохлаждение организма, голод, общая усталость, плюс — бромовое отравление. Всё это очень серьёзно. Срочно медицинское вмешательство необходимо, антибиотики — в обязательном порядке. Только вот их дозировку оптимальную без тщательно осмотра не определить, ошибиться можно — непоправимо. Некоторые препараты у меня и с собой имеются, попробуем им на верёвке спустить, с инструкциями по применению. Воды нормальной спустим. За остальными лекарствами — необходимо кому-то в Парадный зал срочно бежать. Да, Андреас, что у нас с верёвочной лестницей?
— Как готова будет — тут же доставят, — отвечаю. А про себя думаю: "Зачем ему эта лесенка? Про Дракона, что ли, забыл?".
Далее следующим образом определились: чиго, во главе с Мари и Джеком Негро, на Базу отправились за лекарствами необходимыми и для ускорения процесса изготовления лестницы верёвочной; остальные к спуску вниз всего необходимого готовиться стали; а доктора Мюллера я от всех работ освободил, в сторонке со всем комфортом, на валуне, мягким мхом серебристым покрытом, расположил — пусть думает над дальнейшими нашими шагами, у него аналитический склад ума, недаром же он, в своё время, даже самого Че в шахматы обыгрывал.
Первым делом, сложили в коробочку жестяную ампулы с антибиотиками, несколько шприцев одноразовых, приложили записку с инструкциями и строгим запретом: не пить тамошней воды. На верёвке, очень медленно и осторожно, спустили, дождались, когда сигнал о приёмке груза придёт. Далее, пакет со свечами и фонариком карманным послали, Бернд писал, что "уже двадцать дней — без света".
Стали канистру пластиковую, двадцатилитровую, с водой опускать — полный облом вышел. Дракон, сволочь симпатичная, раритетная, видимо, подслеповат был от старости: мелкие посылки не замечал, а канистру узрел — она то покрупней будет. Пыхнул огнём — верёвка сразу ослабла, только кусок с горящим кончиком и вытащили.
