— Ай-ай, не надо смотреть на меня такими пустыми глазами, подруга, — в нужном ключе истолковал мой бездушный тон Кей. — Я всё осознаю: не предупредил вас с Наталом, недооценил врагов, слишком высунулся… слишком слаб. Х-ха… Я тебе должен, дважды должен, Куроме-чи. Больше от меня не будет проблем. Обещаю.
— Хорошо, — лёгкий кивок, — я верю тебе. И раз мы вместе, то ты мне ничего не должен.
— Мы — команда, — проговорил Натал, подхватив мою мысль. — Поддерживать товарищей — долг каждого из нас.
— Точно! На кого нам полагаться, если не друг на друга? — произношу, постаравшись придать голосу больше эмоций. — Не на офицеров же? — судя по реакции окружающих, затея удалась — как с эмоциями в голосе, так и с наставлениями для слишком эгоцентричного сокомандника. Дураком шутник не был, и не прозвучавшую вслух угрозу — выпнуть из группы, если он не захочет в неё по-настоящему влиться и подстроиться под остальных — уловил.
— Акира, помоги подняться этому бесполезному симулянту. Пора уходить, не хватало дождаться ещё и солдат. Хотя, если он тебе уже надоел, можешь оставить. — Негромко хмыкнув своей не особо остроумной шутке, проводил взглядом удаляющуюся инвалидную команду — к девушке, аккуратно подхватившей своего кавалера под руку, в качестве охраны присоединился наш здоровяк — и отправился к дожидающемуся моего визита «мешку с праной». Со мной остался только Натал.
* * *
Конечно, миньоны не должны нарваться на проблемы с местными дворянами и чиновниками, а с целями калибром поменьше, вроде уцелевшего мирняка из клана Змеи, справятся и бандиты, но после почти фиаско группы уверенность в этом пошатнулась. Так что, позвав друга и попросив подержать невезучего врага, я довольно быстро (сказывался опыт) накачал тело южного убийцы смесью энергии, своей и тейгу, а вторым шагом вытянул её вместе с тем, что принадлежало южанину.
КПД подобного способа до печального низок. Но зато он быстрый, не требует погружения в транс и, в теории, пригоден для преобразования в навык, который можно передать другим. Ну, по крайней мере — разумным немёртвым; нежити, в отличие от меня, даже не нужно фильтровать энергию: что от человека сила, что, скажем, от коровы — им без разницы, с рогатой скотины праны даже больше.
Я же, являясь живым человеком, не обладал такой всеядностью, но набил руку на свинках и людскую прану фильтровать стал намного лучше. И что занятно: даже у умирающего и еле цепляющегося за жизнь Воина этой субстанции оказалось достаточно много. Видимо, в запредельном режиме тело и его энергетика не выдерживают и ломаются раньше, чем кончается «топливо» в виде духовной и жизненной силы. Так что после очистки от трудноусвояемого мусора собранного хватило, чтобы немного восстановить силы… и не только их: изгнанные навыком эмоции окончательно вернулись, да и рука, отбитая свежевыпитым уродцем, стала болеть меньше.
— Неплохо, — сжимаю и разжимаю кулак. — Можно продолжать веселье.
— … — неодобрительно смотрит Натал.
— Мне нужно восстановиться на случай новых неожиданностей, — отвечаю на укоряющий взгляд поднявшегося на ноги друга. — А он, — пинаю голову изломанного, изуродованного от применения способности тела, — сам виноват, нечего лезть в драку на хрупкую, безоружную девочку, она ведь и зашибить может, хе-хе. И не смотри так, будто тебе жалко это мясо: я его вырубила, чтобы не мучился. Кто самая добрая в Империи повелительница мёртвых? Я самая добрая в Империи повелительница мёртвых!
Натал вздохнул. Ну да, мой фирменный чёрно-могильный юмор у него особого отклика не вызывал.
— Пошли, Куроме, только мы здесь остались.
— Сейчас, — бросаю последний взгляд на освещаемые крупной луной руины «предбанника» лаборатории. Вокруг живописно разбросаны тела наёмников её хозяина, останки уродливых экспериментальных химер и убитых южан, зев туннеля на нижние ярусы курится дымком. В лучах ночного светила не видно уродливого натурализма: ночная темнота, словно умелый художник, заретушировала реальность, наделив своеобразной красотой.
Эстетика смерти, да-а…
На самом деле внутри я не столь бодр и весел, как хотел показать. После резкого глушения эмоций, наполненных кровожадным весельем, и дезактивации этого навыка «самая добрая повелительница мёртвых» поймала своеобразный меланхоличный отходняк. И теперь, скользя взглядом по трупам и руинам, я пребывал далеко от радостных мыслей. От горестных, впрочем, тоже: на душе царила серость.
Скольких мы сегодня убили? Скольких отправили на тот свет опосредованно, столкнув лбами или натравив бандитов? Многих. А ведь они о чём-то мечтали, в чём-то отчаивались, кого-то любили. У всех, наверное, были друзья, возлюбленные, старенькие или не очень родители, дети… часть из которых благодаря мне тоже отправилась на перерождение. И что в душе отзывается на эту мысль? Ничего. Любуюсь по-своему романтичным видом, радуюсь тому, что удалось спасти товарища, и лениво размышляю над тем, что операция могла пройти и лучше.
Поверил бы я-Виктор в то, что в следующей жизни он станет таким? Представив, как происходящее выглядит со стороны «нормального человека» из прошлого мира и вообразив, как это самое прошлое, «нормальное» воплощение могло отреагировать на встречу с воплощением нынешним, растягиваю губы в кривоватой улыбке. Чудовище, да. Пускай мой разум и хранил память Виктора, а также оперировал его знанием и пониманием многих вещей, но всё же я не была им. Слишком поздно проснулись воспоминания прошлого воплощения, слишком диссонировала его личность с текущей реальностью и моим местом в ней, слишком неприспособленной она оказалась. Грустно на самом деле, но ничего не попишешь. Остаётся с пользой применить полученные знания и постараться принести своей стране и близким больше пользы, а также стать лучшим человеком, чем моя версия из того, не случившегося будущего.
Хотя с последним получалось как-то не очень.
Да, мне нравится думать, что я убиваю плохих и не слишком людей ради светлой цели. Но что забавно — большинство наших противников тоже верят в свои идеалы: они сражаются за семью, за благополучие родного региона или страны, ради великой идеи… редко кто открыто признаёт, что ищет лишь выгоды, по крайней мере, на словах. Чтобы на полшажочка приблизиться к сияющей впереди цели, мы, жители тени, без затруднений грабим, убиваем, предаём, топчемся по чужим жизням и судьбам… втаптывая мир ещё глубже в смрадное болото мрака. Словно вся планета под нашими стопами — лысая гора*, на которой мы и отплясываем свой бессмысленный, местами пошлый танец.
А я? И я — такая же частичка этого хоровода нечисти, монстров и чудовищ, что, как и все, стремится к вершине, танцуя на головах и сломанных спинах слабаков и неудачников, отчаянно надеясь не упасть и не стать ступенькой для тех, кто с голодным ожиданием в глазах идёт следом. Да, мне хотелось заставить всех этих местечковых танцоров прекратить свой междоусобный шабаш и хотя бы отчасти направить их усилия в общее, позитивное русло. Но получится ли? Кто у нас настолько страшен и силён, чтобы заставить безоговорочно подчиняться всяких ведьм, колдунов, чертей и прочую нечисть? В кого я пытаюсь себя перековать?
…Вот то-то и оно.
В голове всплыл отрывок из какой-то смутно знакомой песни:
Под радостные крики, [8]
На благо всей земли
Чуму и смерть ты сеешь —
Идешь к победе ты!
Нет совести и чести —
Ты выполнишь приказ!
Хозяин твой доволен
Тобою в этот раз.
«А что? Подходит. До дрожи, блин!»
— Тебя что-то беспокоит? — спросил стоящий рядом друг.
— Ничего, — тихий вздох, — опять на голодный желудок в голову всякие глупости лезут, — покопавшись в подсумке выуживаю из него орехово-фруктовый батончик НЗ. — Идём, Натал. Нам, в отличие от остальных, хех, тунеядцев, ещё есть, чем заняться.
