— Да, — кивнул Дедал, — боюсь, что я доставил вам беспокойство.
— О, за нас не тревожьтесь. Отец будет счастлив оттого, что ему досталось золото старого царя. Да и Крит далеко отсюда. Но он обвинит вас в смерти Миноса, а потому вам надо уходить. Вы должны бежать в безопасное место.
— Безопасное? — переспросил старик. — Уже долгие годы я бегу из одного царства в другое, ища покоя. Видимо, Минос сказал правду и его преследования не прекратятся с его смертью. Под солнцем нет такого места, где бы меня приютили, когда разнесется слух об этом преступлении.
— Куда же вы пойдете? — спросила Аэлия.
— Туда, куда я когда-то поклялся не возвращаться. Темницей для меня послужит прежнее святилище.
— Не понимаю, — пожала плечами Аэлия.
— Тем лучше для вас.
— Но что с вами станет после смерти? — спросила одна из младших сестер. — Вас ждет страшный суд! Ведь каждый человек когда-нибудь умрет…
— Возможно, и так. — Дедал вытащил из своей дорожной сумы свиток. Я узнал его. Это был тот самый свиток, который я видел в своем прошлом сне, свиток Пердикса, маленького племянника Дедала. — А возможно, и нет.
Он потрепал Аэлию по плечу, затем благословил ее и двух других сестер, опустил голову и бросил взгляд на медные нити, сверкавшие на дне ванны.
— Найди меня, если осмелишься, царь-призрак.
Дедал обернулся к облицованной мозаичными изразцами стене и коснулся ее ладонью. Засветилась отметка Δ — греческая буква «дельта», — и участок стены скользнул в сторону. Царевны так и ахнули.
— О, вы никогда не рассказывали нам о тайных ходах, — неуверенно проговорила старшая из них. — Наверное, были очень заняты.
— Лабиринт был очень занят, не я, — поправил ее Дедал. — Не пытайтесь следовать моим путем, дорогие ученицы, иначе вы потеряете разум.
* * *
Постепенно этот сон перетек в другой. Теперь я находился под землей, в какой-то каменной палате. Лука и еще кто-то из полукровок при свете фонарика внимательно изучали расстеленную карту. Внезапно у Луки вырвалось ругательство.
— Этот поворот должен был быть последним! — С этими словами он скомкал карту и зашвырнул ее в угол.
— Но, сэр! — запротестовал его товарищ.
— Здесь карты не помогают, — ответил ему Лука. — Не переживай. Я сам отыщу проход.
— Сэр, правда ли, что большая группа воинов заблудилась в лабиринте?..
— Ты хотел спросить, не заблудимся ли мы? Да, это возможно. Зачем иначе, как ты думаешь, мы начали с того, что высылали одиночных разведчиков. Но поводов для беспокойства нет. Как только мы обнаружим нить, мы бросим вперед авангард.
— Но как нам удастся ее найти?
— О, Квинтус пройдет через лабиринт. — Лука нервно сплетал и расплетал пальцы. — Все, что от нас требуется, это добраться до определенной точки — до арены. Ни в одну часть лабиринта нельзя попасть, минуя ее. Потому-то нам и пришлось заключить перемирие с ее хозяином. Все, что от нас требуется, это…
— Сэр! — послышался чей-то голос из коридора позади. В комнате появился воин в греческом доспехе с факелом в руке. — Драконица обнаружила полукровку!
— Одного? — Лука нахмурился. — Он бродил по лабиринту?
— Да, сэр! Вам лучше самому взглянуть на него. Он в соседнем помещении. Наши загнали его в угол и держат там, не давая возможности сбежать.
— Кто это?
— Не знаю. Никогда не видал его раньше.
— Нам повезло, — улыбнулся Лука. — Кронос посылает нам удачу. Этот человек нам может понадобиться. Пойдем!
Они выбежали в коридор, а я, охваченный страхом, проснулся и уставился в темноту перед собой. Полукровка, в одиночестве бродивший по лабиринту!
Прошло немало времени, прежде чем я смог заснуть снова.
* * *
На следующее утро я прежде всего позаботился о том, чтобы Миссис О'Лири в достаточном количестве доставили собачьи галеты. Затем попросил Бекендорфа присматривать за ней, он пообещал, хоть и не очень охотно. После чего я отправился на Холм полукровок и по дороге встретил Аннабет и Аргуса.
В фургоне по дороге в Нью-Йорк мы с ней мало разговаривали, да и Аргус хранил молчание. Глаза у него были разбросаны по всему телу, и, как говорили, один находился даже на кончике языка, что он очень не любил показывать.
Аннабет выглядела измученной, я даже подумал, что спалось ей, должно быть, еще хуже моего.
— Приснилось что-нибудь плохое? — нарушил я долгое молчание.
Сначала она молча покачала головой, но потом все-таки ответила:
— Послание от Эвритиона. Через Ириду.
— От Эвритиона? Что-нибудь случилось с Нико?
— Этой ночью он сбежал с ранчо и укрылся в лабиринте.
— Сбежал? Почему же Эвритион не остановил его?
— Нико исчез, когда он еще спал. Орф напал на след беглеца и выследил его до самого скотного двора. Эвритион сказал: несколько последних ночей он слышал, как Нико говорил сам с собой. Только теперь он понял, что тот общался с призраком. Ну, с Миносом.
— Нико угрожает опасность!
— Да, и серьезная. Минос — один из судей в Царстве мертвых, но он не утратил своей злобности. Не знаю, чего ему надо от Нико, но…
— Нет, я не об этом. Прошлой ночью мне приснился сон.
И я рассказал ей о Луке, о том, как было упомянуто имя Квинтуса, и что люди Луки обнаружили кого-то из полукровок, в одиночестве бродившего по лабиринту.
— Плохо. — Аннабет стиснула зубы. — Нет, это просто ужасно.
— Так что же нам делать?
Она приподняла брови.
— Как что? У тебя ведь есть прекрасный план, который проведет нас через лабиринт.
* * *
Была суббота, и нескончаемый поток машин мчался по дорогам в сторону города, поэтому до маминой квартиры мы добрались только к полудню. Когда мама открыла дверь, то от радости принялась обнимать меня с такой силой, что вынести это оказалось немногим легче, чем облизывания соскучившейся Миссис О'Лири.
— Я говорила им, что с тобой все будет в порядке, — тараторила мама, и вид у нее был такой счастливый, точно гора с плеч свалилась. А уж поверьте мне, я знаю, что это за чувство.
Она усадила нас в кухне и принялась угощать своим особым синим шоколадным печеньем, пока мы занимали ее рассказом о наших приключениях. Как обычно, я постарался пропустить самые пугающие детали (хотя без них почти ничего не оставалось и от самих приключений), но все равно рассказ мой звучал достаточно страшно.
Когда он дошел до того места, где я пообещал Гериону вычистить его конюшни, мама так разозлилась, что чуть не стукнула меня.
— Я не могу заставить тебя сделать уборку в комнате, а для этого чудовища ты надумал вымести тонны навоза из его конюшен?
