Нищий тщательно пересчитал мелочь, потом раздал улов между остальными попрошайками, отсыпав, правда, львиную долю себе в карман.
— Только будьте осторожней, — предупредил он. — Там люди сурьёзные, шутковать не будут. Чиркнут ножом по шее, и голова в кустах окажется.
— Мы тоже не лыком шиты, — откликнулся я. — Веди.
Нищий, покряхтывая, привстал с котомки и побрёл неторопливыми шажками. Мы с Лигрелем дышали ему в затылок. Сердце тревожно заныло. Я вроде бы не склонен к авантюризму, однако сейчас добровольно лез головой в петлю. Скажи об этом кто раньше — рассмеялся бы прямо в лицо, честное слово! Наверное, виной всему моя ответственность. Я с ранних лет привык взваливать на себя кучу обязанностей, это даже выработалось в дурацкую привычку. Впрочем, чего зря сетовать. Сделанного не воротишь. Раз вызвался спасать мир, не жалуйся — никто за язык не тянул, не упрашивал, награды не обещал.
В голову лезла разная ерунда. Вспоминалась детство, проведённое почти на таких же полуразрушенных улицах, но даже в самый лютый мороз они казались гораздо теплее стен сиротского приюта, в который меня определили практически сразу после рождения. Редкий день обходился без того, чтобы кто-то из детей не получил порцию розог или не провёл несколько часов, стоя коленями на сухом горохе. С тех пор я возненавидел казённые костюмчики серо-мышиного цвета; полные издёвки, глаза воспитателей, срывавших на нас плохое настроение, и баланду, похожую на тюремную похлёбку, разве что порой в ней по большим праздникам плавали маленькие кусочки мяса.
Попрошайка остановился. Впалые щёки болезненно задёргались.
— Вот дом, про который я рассказывал, — он с опаской, словно боялся, что его заметят, указал на ветхое двухэтажное строение с относительно целой черепичной крышей и следами отвалившейся штукатурки на стенах. — Ищите там. Если что, вы меня не видели, и я вам ничего не говорил, — торопливо пробормотал нищий.
— Спасибо, можешь идти, — сказал я.
— Прощевайте, — откланялся нищий.
Дом был обжитой. В нём кто-то находился несколько дней, чувствовалось сразу. Обитатели готовили еду, о чём явственно говорил запах, шедший из второго окна справа, на первом этаже. Оно не было заколочено или заставлено досками. Очевидно, использовалось и в качестве запасного выхода. Однако тех, кто за ним находился, не было видно — мешала грязная дерюжка, использованная вместо занавески.
Мы стремительно перебежали перекрёсток и встали спиной к стене. Я вслушался в разговор за окном. Говорили двое, причём на эльфийском. Один явно с нетипичным для эльфов пылом пытался втолковать что-то другому. Я могу перекинуться на эльфийском парой фраз, но беглая речь мне, увы, не по зубам, поэтому пришлось уступить место Лигрелю.
— Ругаются, — тихо прошептал он. — Тот, который говорит громче, предлагает убить человека, как ненужного свидетеля.
— Это он Герхарда, что ли имеет в виду?
— Наверное, — пожал плечами друг. — Ага, второй отвечает, что обещал оставить человеку жизнь. Да, точно, речь идёт о Герхарде — он назвал имя. Пора бы уходить. Все дела сделаны, и ничто их не держит.
— Можешь определить, сколько их внутри? — спросил я.
— Слышно двоих, — произнёс Лигрель. — Но в глубине комнаты ещё есть кто-то. Он явно занимается с оружием — крутит мечом мельницу.
Как друг умудрился расслышать с такого расстояния звук не сильнее комариного писка — загадка!
— Как будем их брать? — задал я главный вопрос.
— Лучше поодиночке, — прошептал Лигрель. — Если это действительно хиджи, с ними придётся повозиться. Пятеро на двоих — чересчур.
— Шестеро, — поправил его я. — Не забывай о Герхарде. Он бывший офицер и умеет держать оружие в руках.
— Бери его на себя. Я займусь сородичами. Пока жив хотя бы один хиджи, моему Дереву покоя не будет.
— Не будем ломиться напропалую, — предложил я. — Есть идея.
— Какая? — живо откликнулся Лигрель.
Минуты две ушло на обсуждение плана, пока не утрясли все детали. Он был одновременно дерзок и прост.
Я, изображая пьяного, на гнущихся ногах подошёл к входной двери, громко постучал и заплетающимся языком произнёс:
— Эй, Хильда, открывай. Это я, Гарри.
Тишину, установившуюся в доме, можно было резать ножом. Наконец, кто-то негромко сказал:
— Кого там нелёгкая принесла? Альри, сходи, проверь.
Если Альри тот самый высокий эльф, что убил Никавери, я пропал. Осталось надеяться на удачу, и она не подвела. Дверь потихоньку отворилась, в неё высунулось угрожающее лезвие короткого эльфийского меча.
— Тебе чего надо? — спросил эльф.
Он говорил с лёгким присвистыванием, характерным для рта в котором не хватает нескольких зубов.
— А тебе чего? — сделав недоумённое лицо, произнёс я. — Тут подруга моя живёт, Хильда. Я к ней пришёл.
Эльф что-то крикнул своим, в ответ послышались смешки. Его товарищи явно подтрунивали над недалёким человеком, перепутавшим дом. Напряжение спало, на что мы собственно и рассчитывали. Какими бы мастерами не были хиджи, им сложно постоянно держаться на чеку. Так, во всяком случае, говорил Лигрель. Поскольку опасность оказалась мнимой, эльфы позволили себе расслабиться. Альри засунул меч в ножны, и не без ехидства заявил:
— Нет здесь твоей Хильды. Проваливай, пока цел.
— Хорошо, хорошо, — поспешно заверил я, и вдруг, распрямившись, как заведённая пружина, нанёс один-единственный удар кинжалом по горлу.
Эльф был тренированным убийцей, быстрым, как ветер, с прекрасной реакцией, но он всё равно не успел ничего предпринять, лишь захрипел, схватился за горло и рухнул. Путь в недра дома открыт.
Первым влетел Лигрель. Стрела уже покоилась на натянутой тетиве складного лука и сразу нашла мишень. Хиджи, нелепо взмахнув руками, рухнул с низкого колченого табурета: Лигрель разил насмерть.
Скрытый в глубине дома эльф, фехтовавший дотоле с невидимым противником, ринулся к нам. Он достиг Лигреля за два гигантских прыжка, в воздухе сверкнула отточенная сталь клинка. Друг крутанулся на месте, мелькнула нога, обутая в остроносый сапожок. Каблук угодил прямиком в челюсть. Послышался хруст, словно наступили на пачку печенья. Кровь вперемешку с остатками зубов, фонтаном забрызгала стену, хиджи снесло в сторону. Больше он не вставал.
Один эльф бросился ко мне, вооружившись обоюдоострым ножом. Я не самонадеянный субъект, и прекрасно понимаю, что в схватке с тем, кто всю жизнь учился убивать и в чём достиг определённых высот, долго не выстою. Что там Брутс говорил про балансировку кинжала? Пришла пора проверить. Уж что-что, а метать кинжалы сержанты-инструктора полка Диких Псов умели, а я когда-то был не самым плохим инструктором в учебке. Едва заметное движение правой рукой, и острие, пролетев около трёх метров, угодило прямиком в лоб хиджи, пробив череп.
