— Допрос, — пояснил харт, подступая к нему.
— З-з-зачем?.. — испуганно прозаикался пророк, резко протрезвев.
— Затем, — вклинилась я, — что нам нужно знать, где именно сейчас находится так называемый спаситель.
— Я ничего не знаю! — прикинулся чайником толстяк. — Я только рассказываю! Я в жизни его не видел, этого спасителя!
Свят прищурился, придирчиво изучая пророка, а тот, видимо, сообразив, с кем дело имеет, в панике попятился и, споткнувшись о камень, сел на пятую точку.
— Пытать будем? — не сводя с пленника зловещего взгляда, поинтересовался мой спутник.
— Будем, — охотно согласилась я. — Я столько пыток интересных знаю… Четвертование, колесование, "испанский сапог"… Какая тебе больше нравится?
— Я скажу!.. — вспотев от страха, заверещал пророк. — Он живет… в Двух озерах…
— Врешь, — спокойно отреагировал Свят.
— В… Трех пескарях…
— Опять врешь. И кому врешь, знаешь?
— Я…
— Признавайтесь, — пожалев несчастного, предложила я. — А то ведь в мысли без спросу пролезет и нужное место сам вычислит. А вам будет очень и очень неприятно. По себе знаю.
Харт, в подтверждение моих слов, согласно закивал, а в его глазах вспыхнул и рассыпался фейерверк золотистых искорок магии Мысли. И пророк сдался без боя.
— Зеленая поляна, — упавшим голосом признался он, и вид у толстяка был до того несчастный и убитый, что меня жалость взяла.
— Да не переживайте вы так, — присела рядом с ним я. — Не спаситель он, а всего лишь мой маленький племянник! Я специально приехала за ним из своего мира! Спасителей ведь Яти приводить должна, а назначать — Хранители, и лишь посоветовавшись с Магистром.
— Откуда вы знаете? — удивленно округлил глаза пророк.
Я мысленно прокляла свой чересчур длинный язык и уклончиво ответила:
— Просто знаю. А вас, надеюсь, не надо предупреждать, чтобы вы ничего про допрос никому не говорили?
— А то что? — чуть приободрившись, вопросил он.
Встав, я сняла амулет Ядвиги, позволяя пророку увидеть свою истинную сущность.
— А то я вас из-под земли достану и кое-кому тогда будет очень плохо.
Толстяк, в ужасе выдохнув "Павший!!!", очень успешно изобразил глубокий обморок, а Свят поморщился и укоризненно покачал головой:
— Зря ты это… С подобными нервными и эмоциональными личностями нельзя так грубо…
— Зато действенно, — упрямо возразила я. — Простые маги боятся павших воинов до икоты, и уж точно никому ничего про нас не расскажут. Уверена на все сто.
— Вот почему мне никогда не нравились ваши методы, — проворчал харт.
— Правильно, потому что вы все — гуманисты и только припугнуть кого и можете, не в обиду тебе будет сказано, — пожала плечами я. — Вас создали одними, нас другими… Да и много ли ты знаешь о наших методах?
— Пока за тобой наблюдал — достаточно насмотрелся.
Я приподняла бровь:
— Можешь поверить мне на слово — далеко не достаточно.
— И слава Богу, — Свят, словно ставя точку в нашем споре, присел на корточки перед пророком, немного над ним поколдовал и поднялся: — Вот теперь он точно никому ничего не расскажет. Поехали?
— А деньги? — вспомнила я. — Мне ведь хозяйка харчевни за неделю зарплату должна заплатить!
— Можешь про нее забыть, — посоветовал мой собеседник и неожиданно ухмыльнулся. — Ничего тебе она не заплатит. Разве ты не знаешь, что у нас за подобное деньги не выплачиваются? Это считается обычной помощью.
Я оторопело уставилась на него, с трудом переваривая услышанное. Не платят?! Помощь?! Обычная?! Бескорыстная?! Я его убью… Лично и с большим удовольствием!..
— Ты должен был сразу меня предупредить! — громко завопила я, а лежащий в «обмороке» пророк испуганно вздрогнул и съежился. — Ты для чего со мной поперся, проводник хренов?! Чтобы местные законы объяснять! И где она, твоя помощь?!
— Я думал, ты знаешь, — начал привычно оправдываться он. — Я ведь тебе как помогаю? Бескорыстно! А ведь за услуги проводника тоже мог бы деньги брать! А я еще и свои трачу!
Я пристыжено замолчала. И то верно. А я как-то, по привычке, приняла его помощь, как само собой разумеющееся.
— Извини… — начала я, но он лишь махнул рукой.
— Ладно, забыли. А насчет денег не беспокойся, они есть.
— Ты их украл, что ли? — удивилась я.
— Ну… Я бы сказал — одолжил…
— Свят! Как тебе не стыдно! — возмутилась я.
Харт не выдержал и ухмыльнулся:
— Кась, кому ты веришь? Неужели и правда думаешь, что я способен на воровство?..
— Кто тебя знает… — неуверенно буркнула я, отвлекаясь, чтобы поприветствовать подошедшего Мифа, который незаметно зажевал рукав моей рубахи.
А действительно, кто ж его знает? Выражение физиономии у него всегда вороватое и хитрое… как у мелких карманников. И не поймешь, то ли шутит он, то ли нет, то ли действительно дурак, то ли прикидывается…
— Мне очень приятно узнать, какого ты обо мне мнения, — деланно надулся он, пряча улыбку.
— Я же знаю, какого ты обо мне, и ничего, — возразила я. — И на правду не обижаются, к тому же… Так где ты их взял?
— Перенял у тебя кое-что из игры в карты… — туманно пояснил мой собеседник. — Это не… как ты там говоришь… не криминал?
— Не пойман — не вор, хотя у нас шулеров, если ловят с поличным, очень больно бьют, — «утешила» я.
Свят зябко повел плечами, невольно покосился на деревню, едва заметную в густом лесу, и взобрался на своего виала.
— Предлагаю трогаться.
— Трусишка, — подколола я, удобно устраиваясь на широкой спине Мифа и привычно забрасывая на плечо изрядно отощавший рюкзак.
— Не путай трусость с осторожностью!
— А ты имей смелость признаться, что боишься!
— И не подумаю!
Вот все и вернулась на круги своя… Надолго ли?..
"— А у меня горло!..
— Горло… И голова…
— И голова!..
— Без мозгов.
— Без мозгов!.. Э-э-э…"
Из кинофильма «Операция «Ы» и другие приключения Шурика»
Я проснулась посреди ночи в холодном поту. Мне опять снился камень, висящий над моей головой и готовый вот-вот на нее опуститься. Проклятый поток… Если раньше я своих кошмаров никогда не боялась, а наоборот, смотрела их как интересный ужастик, то сейчас… Я словно опять вернулась в нереальный мир пространственно-временного потока, к Властителю гор, и заново пережила страх смерти. Вот засада-то…
Выбравшись из спальника, я подбросила веток в затухающий костер и зябко потерла плечи. Меня колотило. Где-то на задворках памяти хранилось понимание того, что я не погибну, пока не доведу до конца начатое дело, но однажды пережитое все равно не отпускало. И пугало даже больше, чем тогда. Потому как сейчас — уже пришло осознание собственной уязвимости, собственной беззащитности перед проделками судьбы, собственной… беспомощности. Какой бы сильной и могущественной я ни была, какой бы мощью ни наделил меня мир, я не бессмертна. Не бессмертна, не бесчувственна и не всемогуща. Я могу разрушать миры, стирать в пыль живых существ — но не смогу защитить себя, когда придет мое время уйти туда… Не знаю, хорошо это или плохо…
