Нита заспешила домой.
x x x
Этим вечером после ужина она выскользнула в сад, чтобы посидеть под сенью рябины и поглядеть на небо. Дерево, кажется, поняло ее настроение и, поздоровавшись, стояло тихо и неподвижно. Но около десяти часов вдруг оно и каждая травинка, каждый кустик задрожали, зашумели, зашелестели. Нита чувствовала спиной крупную дрожь рябины, будто выворачиваются ее корни. Так все живое откликалось на заход солнца.
— Все в порядке, — сказала Нита, обращаясь к дереву, хотя в голосе ее чувствовались слезы.
О чем она плакала? Сейчас она и сама не смогла бы ответить толком. Прижавшись спиной к рябиновому стволу, Нита пыталась заслониться от поднимающегося ветра. Во внезапно упавшей тьме ветки сгибались, листья шумели и бились на тонких черенках. И тут в небе зажглась новая звезда. Она будто бы выгравировала на земле узор листьев и ветвей и зажгла луну.
Нита, не отрываясь, смотрела на яркую точку величиной с булавочную головку. И слезы наворачивались на глаза. Днем ей казалось, что можно, в конце концов, смириться с расставанием, что боль потери постепенно будет уменьшаться. Кажется, она здорово ошибалась. Слезы продолжали литься и после того, как звездочка исчезла, а луна засияла в полную силу. Ветер стих. Деревья замерли. Нита вытерла слезы, сжала губы, стараясь успокоиться, и пошла в дом.
Она боялась, что снова начнет рыдать, как только останется одна в спальне. Но как только она нырнула в постель, а голова коснулась подушки, сон сморил ее. Уже в полусне она нащупала под подушкой уголок Лунной Книги…
x x x
Место, на котором они стояли, не существовало. Не было такого на Манхэттене хотя бы потому, что уровень воды в Ист-Ривер подходил к самому краю набережной. Они стояли, опершись спинами о перила, нет, пожалуй, парили над городом, лежащим под серебристым небом. А река позади шептала, булькала, хихикала, чмокала волной о набережную. Утренний ветерок доносил смех и говор из окон ближних и дальних домов. Чайки парили и пронзительно кричали над белыми волнорезами и дамбами Манхэттенской набережной. Откуда-то со стороны реки приплыли отдаленные звуки музыки, аккорды гитарного рока и хор человеческих голосов. Пробежал, пыхтя, толстый дядька. За ним неслась большая черно-белая собака.
— Мы пришли слишком рано или, наоборот, опоздали? — спросил Кит, следя взглядом за небольшим планером, проделывающим в небе замысловатые фигуры, словно радуясь свободе и простору.
— Какая разница? — ответила Нита, откидывая голову и наслаждаясь звуками музыки, шумами города, всеми этими голосами жизни и движения. — Мы с тобой в Сердцевине Времени. Здесь нет ни вчера, ни сегодня, ни рано, ни поздно. Ничего, кроме Сейчас.
Они повернулись спиной к домам, снующим по улице автомобилям, к смеху и говору и стали смотреть через сияющую воду реки на Бруклин и Лонг-Айленд. Там никого сейчас не было. Ни души. Может быть, кто-то убрал их отсюда, из Сердцевины Времени, чтобы ничего не мешало Ните и Киту? Серебряная рябь Атлантического океана перекатывалась и мерцала прямо у их ног и утекала, уплывала в бесконечность, к сверкающему горизонту. Дальше, при взгляде направо, видна была батарея форта, а над ней уходила в небо статуя Свободы с поднятым над головой факелом. Она тоже встречала рассвет, устремив к нему свое лицо.
Нита первая увидела темный горб над волнами. Она легонько толкнула Кита в бок:
— Смотри, акула!
Он глянул туда, куда указывала Нита, и ухмыльнулся:
— Не думаю, что даже здесь, в Сердцевине Времени, у акул бывают колеса.
Да, да, к ним приближался Лотос! Быстро, словно глиссер, скользил он по волнам. Крылья воды поднимались по бокам от бешено крутящихся колес. Он затормозил у самого парапета, обдав их целым водопадом брызг. Из антенны в руке Кита вылетел пучок искр. Одна из них вспорхнула и застыла у плеча Ниты, потом спустилась и уселась на кончике ее пальца. Нита улыбнулась.
— Ну, — спросила она, — не очень-то было приятно исчезнуть совсем?
Фред зажег в воздухе радугу и проехался по ней.
— Так себе, — присвистнул он.
Лотос, как собачка, положил передние колеса на парапет и подставил Киту нос. Тот нежно почесывал его корпус под самыми фарами.
— Мы все же добыли ее, — сказал Кит.
— Замечательно! — рыкнул Лотос, когда Нита вытащила из рюкзака Лунную Книгу и протянула ее Киту.
— Высшие Силы намерены надежно спрятать ее, — сказал Фред. — Хотя после ваших заклинаний, после всего того, что вы сделали, такие предосторожности и не понадобятся.
— Неужели ОН изменился? Мы смогли это сделать? — спросила Нита. Фред мигнул, словно покачал головой.
— Нет, изменился — это не то слово. Просто стал немножко другим. У НЕГО, как в самом начале, появился выбор. То, что казалось потерянным, открылось перед ним: сменить зло проклятий на…
— И тогда… — вмешался Кит, — тогда, если ОН попытается, если сможет измениться, везде, и в Его Вселенной, будет так же, как здесь?
Кит окинул взглядом светлый город, впитывая все живое, растущее, всю красоту этого чудесного мира.
— Возможно, — задумчиво промолвил Фред. — Но ведь все, что ОН сотворил, осталось. И энтропия, и смерть. И это то же, что пустое пространство, ужас пустоты и небытия. Ворота не во Вселенную, а в царство зла и уничтожения. Да, если бы ОН перестал ненавидеть благословенный мир Жизни…
Лотос согласно кивал. Кит протянул ему Лунную Книгу. Тот деликатно зажал ее в своей клыкастой пасти, потерся носом о руку Кита, потом попятился и плюхнулся в воду всеми четырьмя колесами. Серебристая, хромированная улыбка сияла на его физиономии. В следующее мгновение Лотос исчез в пелене брызг, освещенных слепящими лучами солнца.
Фред последовал было за ним, но Нита поймала его в подставленные чашечкой ладони. Подержала его так, немного покачивая, будто младенца.
— Фред, мы все делали правильно, скажи? — спросила она, и боль расставания снова пронзила ее.
Она все еще не могла смириться с тем, что он уйдет навсегда, что его не будет ни здесь, с ними, ни там, в неведомом Пространстве. Но Фред сиял безмятежностью. Он удивительно радостно помигивал радужными огоньками.
— Время покажет, — сказал он.
Она раскрыла ладони, и Фред вылетел, как искра, уносимая ветром. Он мелькнул вдали и унесся вслед за Лотосом, тоже потерявшись в ослепительном серебре океана.
Нита резко отвернулась. Кит присел рядом с ней на парапет. Они глядели на город. Сохраненный, защищенный от тьмы и зла в Сердцевине Времени. Они безотрывно глядели на этот мир, на все, что дорого сердцу, на сияние, Жизнь, бесконечный Свет.
Свет… свет бил в глаза, потому что Дайрин раздвинула занавески. Младшая сестра говорила громко, и утренний ее голос звучал особенно чисто и ясно. Нита открыла глаза и первым делом сунула руку под подушку. Там ничего не было!
