они вернутся он остался глух к спору и посмотрел на Валу. Она оставалась вне спора, молчаливая и замкнутая, наблюдая за ним все время в тупой ваасанской манере. Ее зеленые глаза оставались такими же загадочными, как и изумруды, которые они напоминали.
Галаэрон отдал бы все, чтобы узнать, о чем она думает. Считала ли она его слабым за то, что он поддался своей тени? Или у нее, как и у него, было неправильное представление о том, что это была жертва, необходимая для спасения Фаэруна? Он считал само собой разумеющимся, что она ненавидит его за то, что он бросил ее Эсканору. После всего, что с ней случилось, а Теламонт много раз описывал ему это, пока он был пленником во Дворце Высочайшего, он не понимал, как она могла смотреть ему в лицо, не обнажая меча, но выбор был за ней. Она была той, кто причинил ему боль, чтобы спасти его, и, если ее план сработал, она должна была винить только себя.
Галаэрон понял, что увидел в глазах Валы: гнев. Она так много отдала, чтобы защитить его. Ей могло только показаться, что он бросил ей в лицо ее жертву, что он вернулся в Шейд, не думая о том, что она сделала, и стал тем, что она так отчаянно пыталась предотвратить. Она была права. Хотя он, конечно, надеялся освободить Валу, он пришел спасти Эвереску и Фаэрун. Иначе Избранные никогда бы не согласились помочь ему, и он понимал, насколько они были бы правы. Вала была всего лишь запоздалой мыслью, от которой даже Галаэрон отказался бы ради небольшого увеличения своих шансов на успех. Ничто из этого не изменило его любви к ней, или того, как он жалел, что не поговорил с ней об этом, когда еще был шанс, что она выслушает. Галаэрон почувствовал тяжелое молчание и понял, что остальные смотрят на него. Не сводя глаз с Валы, он сказал:
— Ты знаешь шадоваров лучше, чем кто-либо здесь. Что ты хочешь сделать?
— Чего я хочу, так это покончить со всем этим и вернуться домой, — взгляд Валы наконец оторвался от Галаэрона. Она повернулась к Хелбену и сказала:
— То, что я думаю…
Вала вытащила свой темный меч и развернулась в направлении Галаэрона, ее рука потянулась назад, чтобы бросить. Пораженный тем, насколько сильно он недооценил ее гнев, Галаэрон открыл себя Теневому Плетению. Он взмахнул рукой перед своим телом и прошипел тонкое заклинание шадоваров, и между ним и Валой возник темный диск защиты. Вала опустила взгляд и нахмурилась, и только тогда Галаэрон понял, что она смотрела мимо его плеча. Хелбен воспользовался этим, чтобы проскользнуть к ней и схватить ее за локоть.
— Не нужно, моя дорогая, — сказал он. — Это Руха.
Вала, прищурившись, посмотрела в небо над Галаэроном и сказала:
— Ей действительно стоит надеть какой-нибудь другой цвет.
Галаэрон обернулся и увидел фигуру Рухи в черном плаще, несущуюся с неба, ее аба и вуаль дико развевались на ветру, а знакомая фигура свисала с цепи наручников, прикрепленной к ее запястью.
— Ага! — Прогремел Арис, крича в сторону Малика. — Посмотрим, как тебе понравится жизнь в оковах!
Руха облетела их один раз, теряя высоту, затем позволила Малику упасть и протащила его полдюжины шагов по каменистой земле, прежде чем сама мягко приземлилась. Она поклонилась Шторм и, прижав ногой шею Малика к земле, коснулась пальцами лба.
— Приятно встретиться, друзья мои. Вы разговаривали со своими сестрами?
Шторм бросила быстрый взгляд в сторону другого Избранного, а затем сказала:
— Нет, после нашего поражения в Шейде.
Думая, что никто не обращает на него внимания, Малик протянул свободную руку, чтобы достать камень. Он нашел три метательных кинжала, Галаэрона, Валы и Рухи, воткнутых в землю вокруг его запястья, и быстро убрал руку.
Руха продолжала разговор без паузы.
— Я рада сообщить, что они обе выжили. Когда они не смогли связаться с тобой обычными способами, Аластриэль забеспокоилась и попросила меня всё выяснить.
— Как скоро они будут готовы снова напасть на мифаллар? — Спросил Хелбен. Повернувшись к Галаэрону, он добавил:
— Они бы сильно изменили ситуацию, особенно если мы готовы рискнуть серебряным огнем.
— Драться? В логове теневой блудницы? — Воскликнул Малик. — Я отрежу себе запястье, прежде чем позволю тебе затащить меня туда!
— Пока что твое запястье в порядке.
Галаэрон встретился взглядом с Хелбеном и сказал:
— Нет смысла сражаться на их земле. Лучше атаковать теневые покровы напрямую и выманить их, как это делали фаэриммы. Для тебя это вряд ли имеет значение, Малик, — сказала Руха. Она подняла его на ноги, отдернув его руку от кинжала Валы, как раз в тот момент, когда его пальцы коснулись рукояти. — Если я здесь не нужна, я прошу разрешения вернуть Малика судье Сумеречного Зала, пока он все еще прикован к моей руке.
Все трое Избранных склонили головы с выражением, которое говорило о том, что они были бы так же счастливы сами решить этот вопрос и покончить с ним на месте. Шторм сказал:
— Отличный план, и я думаю, что здесь осталось достаточно магии, чтобы мы могли видеть, как вы благополучно продвигаетесь по своему пути.
— В Сумеречный Зал? — Страх Малика был очевиден по тому, как надломился его голос. — Меня убьют!
— Только после того, как тебя признают виновным в нескольких твоих преступлениях, — ответил Хелбен. — И я бы использовал слово «казнен».
— Казнен или убит – все равно! — Малик бросил жалобный взгляд в сторону Ариса и сказал: — Ты будешь просто сидеть и позволять им делать это с тем, кто столько раз спасал тебе жизнь?
— Я буду рад описать, как ты спас меня, — сказал он, — а также как ты поработил меня, чтобы использовать мои навыки скульптуры и резьбы для развития твоей церкви!
Впервые на круглом лице Малика появилось выражение отчаяния. Он, казалось, обдумывал свои варианты на мгновение, затем повернулся к Хелбену с диким взглядом.
— Я могу рассказать вам, как уничтожить Теламонта Тантула одним ударом! Он молчал всего мгновение, прежде чем его рот начал дергаться, и из него вырвалось еще больше слов. — Конечно, есть все шансы, что ты уничтожишь
