ногах не получилось, и Бранн, упав на колени, едва не уронил проснувшуюся Машеньку. Свет окончательно погас. Даже жёлтые всполохи аварийных ламп не могли пробиться сквозь надвигающуюся тьму, гонимую мучительной смертью.
– Я тебя не брошу, как и ты не бросил меня там, в вечных грёзах и забытьи, – бормотал Степан и упрямо шёл к спасению, несмотря на прибывающую воду и кромешную тьму.
Впереди замаячил тот самый причудливый лифт. Он не походил на обычный механизм, не имел ничего схожего с привычной кабиной, поднимаемой вверх длинными металлическими тросами. Вместо этого по бокам конструкции оказались смонтированы толстые баллоны, смотрящие острыми крышками вверх. Раздумывать времени не осталось. В абсолютной темноте раздался ужасающий скрежет лопающегося стекла, и с ещё большим остервенением заревел врывающийся внутрь станции поток.
Как только все оказались внутри, Бранн хлопнул растопыренной пятерней по единственной красной кнопке. Лифт содрогнулся, но ничего не произошло.
– Блин, нет, нет, нет, этого не может быть, только не так! – он в отчаянии колотил ладонью по кнопке, глядя как прямо на них несётся смертоносная волна.
– Программа активации выполняется, – прозвучал приятный женский голос, – просим всех пассажиров держаться за поручни и напоминаем, гигиенические пакеты находятся в специально оборудованных нишах перед вами. Компания «Sastim» не несёт ответственности в случае получения травм, спасибо за…
– Да заткнись ты, долбанная жестянка! – с яростью крикнул Бранн и вдарил кулачищем по кнопке.
Находящиеся по краям баллоны громко зашипели, и из них вырвался поток сине-зелёного дыма. Двери захлопнулись. Уходя от удара набегающей волны, кабина лифта взмыла вверх по шахте.
Перегрузка оказалась настолько сильной, что все пятеро повалились на пол не в силах пошевелиться. Тем временем, почти прозрачная поверхность стен приобрела серебристый оттенок и засверкала всеми цветами радуги. Вначале сквозь неё можно было едва различить тусклые огонёчки, но затем произошёл самый настоящий взрыв. Миллиарды пузырей вырвались из шахты сквозь пробитую крышку. Чернота мгновенно отступила, уступая место лазурному оттенку величественного океана.
Лифт нёсся сквозь водную толщу. Косяки пёстрых рыб ошарашено бросались в разные стороны, уступая дорогу. Мощный поток брызг ознаменовал окончание путешествия. Будто пробку от бутылки шампанского океан выплюнул их из своих владений.
Пассажиры лифта, ставшего одновременно спасительным плотом, изнеможённо лежали на полу, поддаваясь покачиванию высоких волн. Сквозь открывшийся люк внутрь пробивались струи дождя. Сильный порывистый ветер измывался снаружи, грубо толкая их к неизвестности.
– Ты это сделал, – медленно и устало произнесла Ева, – ты нашёл нас…
– Да, конечно, всё позади, всё кончилось, – поддержал её Степан и попытался подняться на колени, но сильная качка не позволила этого сделать.
– А знаете, – обессиленно прохрипел Артём, и на его посиневших губах блеснули бардовые капельки крови, – за всё время странствий я понял одну простую истину - не так уж и плохо обманываться лучшей жизнью взамен той, что уготована нам судьбой. Я нашёл тебя, Еву и Машеньку. Не это ли смысл жизни? Не ради этого ли я так много прошёл? Я видел столько горя, несчастий и ужасов и всё ради того, чтобы найти вас. И вот теперь, когда мы вместе, я не могу пойти дальше…
– Что ты такое говоришь? – удивился Степан.
– Простите меня, – Артём убрал руку, и теперь они смогли рассмотреть глубокую рану, оставленную злополучной пулей.
– Нет, папа, нет, всё не может кончиться вот так, – с лица парня градом посыпались слёзы, которые тут же растворялись в прибывающем потоке воды.
Артём почувствовал, как его руку мягко взяла маленькая Машенька. Она нежно прижалась к Артёму, ощущая биение родного сердца и тоже расплакалась.
– Прости меня, любовь моя, я не смог спасти нас всех. Я пытался, но это оказалось гораздо выше моих сил, – бормотал Артём, пока его сознание медленно отступало, а картинка расплывалась в неясных образах.
– Я люблю тебя, – произнесла Ева, обнимая всю семью.
Только Бранн молча стоял и смотрел сквозь прозрачное стекло лифта далеко вперёд. Он, как всегда, был суров. Но даже на этом суровом лице проступила скупая слезинка.
Эпилог
Сквозь сомкнутые веки пробежал мягкий лучик яркого весеннего солнца. Открывать глаза совершенно не хотелось. Тревожный сон ещё не успел окончательно утратить свою силу над скованным ночной пеленой разумом. До слуха донеслись мерные всплески воды.
– Неужели я ещё там, неужели всё продолжается?
Артёма как будто окатили ведром ледяной воды. Он приподнялся с мягкой подушки и с трудом открыл глаза, ресницы которых немного слиплись. Больше всего на свете он боялся увидеть очередную пещеру, заселённую монстрами, чернильную кляксу космоса, очередную лабораторию. Вместо них предстала совершенно обычная комната с большим окном, выходящим на песчаный пляж, за которым плескалась лазурная гладь.
Артём не мог поверить своим глазам. Нежные лучики вновь пробежали по лицу, даря уют и покой. Белоснежные тюли покачивались в такт лёгкому дуновению ветерка, гоняющего синие волны.
Босые ноги коснулись тёплого пола. Он оглядел свои руки. На них не было ни намёка на малейшую царапину. Даже живот в том месте, куда угодила пуля, не имел никаких признаков повреждения.
Влажный густой воздух приятно оседал в лёгких, перемешиваясь с ароматами домашний пряностей. Знакомый запах ассоциировался с его любимой выпечкой. За окном послышались голоса. Они смеялись.
Артём вышел из комнаты, опасаясь сделать неловкое движение, способное прекратить, уничтожить, стереть без остатка это чудесный сон и вернуть к ужасу и страданиям, пережитым в грёзах. Приятный аромат усилился. Он доносился с нижнего этажа, на который вела красивая деревянная лестница. Медленно спустившись, Артём остолбенел.
Одетая в пушистый домашний халат и тапочки в виде ушастых розовых зайчиков, у плиты стояла Ева. Клубы пара поднимались над раскалённой конфоркой и уходили в гудящую вытяжку.
– Ну, когда уже, мам? – знакомый детский голосок приятно разливался по комнате. – Я с голоду помираю.
В ожидании утренних вкусняшек, ковыряя вилкой пустую тарелку, за столом сидела улыбающаяся Машенька.
– Сейчас, сейчас, потерпи ещё минутку, – ответила Ева. – И в кого ты такая нетерпеливая?
