А теперь оказывается, что слухи-то были правдивы. Императрица Дарина жила как пленница в своем же королевстве, и, как только освободилась от оков, сразу же отреклась от пленившего ее. Неудивительно, если и разговоры о давнем сговоре с горавийцами окажутся такой же правдой, как и все остальное. Зная Калеба, вполне можно предположить, что он пошел бы на все, лишь бы добиться власти. Впрочем, сейчас наибольшей популярностью в среде офицеров пользовалась версия, что во всем виноват лорд Бейзил, недавно скончавшийся при крайне загадочных обстоятельствах. Известие об этом пришло недавно, дав новую пищу для предположений.
Говорят, императрица Дарина самолично уничтожила Бейзила вместе с его замком. Если это так, и если верно то, что говорят про Калеба, не пришла ли пора менять сторону? Ведь присягу он давал своей стране, а позже — новой империи, а не императору лично…
Тут стоило задуматься, и задуматься всерьез…
Так и просидел он до утра, размышляя о разных вещах. И так и не пришел ни к какому конкретному решению.
А утром, с первыми лучами солнца, за ним явился офицер охраны и пригласил его и еще двух парламентеров в палатку к Дарине.
На этот раз все прошло быстро, без долгих речей.
Присутствовали все те же, что и вчера. Императрица, легким наклоном головы поприветствовав вошедших, без предисловий сказала:
— Господа, я приняла решение. Передайте Калебу, что я согласна вступить с ним во временный договор о взаимопомощи при одном условии.
Все вокруг обратились в слух, Элая понял, что для остальных приближенных Дарины это такие же новости, как и для него.
— А условие мое окончательное и обжалованию не подлежит. При отказе Калеба о договоре и речи идти не может.
— Я понял, ваше величество. Я передам ему, что условие является непременным…
— Именно, непременным! Калеб должен дать мне Кровное Слово, у меня как раз имеется одно пустое!
Раздался удивленный и даже несколько озадаченный гул голосов. Был бы сам Элая не настолько хорошо воспитан, он бы присвистнул от изумления. Это надо же — Кровное Слово! Оно превратит Калеба в марионетку. Он не сможет не подчиниться любому приказу владелицы Слова.
Но и отказаться он не сможет, у него просто нет выбора. Он один, столица для него потеряна, армия готова разбежаться, кругом враги…
— Я передам ваши слова, — поклонился Элая.
— Хорошо. Если Калеб согласится на мое условие, жду его завтра в десяти верстах от его лагеря. Может явиться с охраной, но не больше полусотни человек. Вы свободны, лорд.
Элая еще раз поклонился и вышел, за ним следом вышли остальные. И лишь отойдя шагов на двадцать от палатки императрицы, кто-то из его спутников тяжело вздохнул и безрадостно произнес:
— Что же теперь будет…
Ответа на этот вопрос Элая не знал.
Мой меч остер, рука крепка,
В миг соберусь я для рывка.
Удар силен, и враг бежит,
Победа нам принадлежит…
Голос у сэра Крэсби, лорда Кристиана, был силен, но музыкально неточен. Он не попадал ни в одну ноту старой боевой песни, но его этот факт совершенно не смущал, более того, Крис воодушевленно начал второй куплет:
Мой глаз остер, и конь мой ржет,
И он на брань меня зовет.
Врага убьем, всех победим,
Себя же славой окружим!..
Джек признавал, что песня неплоха. Была в ней и отчетливая рифма, и смысл, и призыв. И исполнял ее Крис красиво, распахнув всем ветрам глотку и выкрикивая слова в небо одно за другим. Так положено петь песни рыцарю: тоже, своего рода, традиция…
Мой зуб остер, нет дырок в нем,
Им кость толстенную грызть могём…
Кто выйдет супротив меня,
Тот не проживет и дня!..
Тут уже песня превратилась в пародию на себя саму, но объединенная армия взревела, словно один человек, мечи застучали о щиты, призывая к бою, лошади нервно встряхивали головами и ржали, маги держали незримый щит над войском, а Дарина ласково улыбалась, глядя на своего избранника.
А Крис все не унимался, перейдя, к счастью, на прозу:
— Давай, один на один! Выходи, кто в себе силушку ощущает! Я здесь, я жду! Я знал, что горавийцы трусы и слабаки, но чтобы настолько… Есть в вашем племени мужчины, или одни выродки? Кто не держится за женскую юбку — вперед, я жду!
Ох, подумал Джек, то, что Крис выехал в поле между двумя армиями и выкрикивал свои безумные оскорбления, было, с одной стороны, признаком полнейшего безумия, а с другой — столь же безудержной отваги. Кто еще, кроме, может, сэра Ульфа, из нынешних способен на такое?
Подвергаясь ежесекундной опасности погибнуть от стрелы или арбалетного болта, он гарцевал посреди поля уже с полчаса, не боясь смерти. А впереди стояло многотысячное мрачное войско, десятками тысяч глаз наблюдающее сквозь прорези забрал за одиноким всадником.
Но ни стрелы, ни болты не летели в Криса. И он продолжал свою беспечную езду, напоминавшую хождение по лезвию бритвы.
— Бабы, ничтожные черви-поедатели трупов! Неужели никто не примет мой вызов? Может, вам просто развернуться и пойти домой? Обещаю, в таком случае вы все останетесь живы и вернетесь к своим жалким женушкам, чтобы те понесли от вашего трусливого семени новых рабов!..
В рядах горавийцев, наконец, почувствовалось некое движение. Вот сейчас, подумал Джек, что-то сейчас будет…
Вперед на огромном гнедом коне выехал настоящий гигант. В руке он держал копье, размеров несравненно больших, чем обычно; с двуручным мечом за спиной.
Тут же со стороны горавийцев выбежал глашатай и прокричал, да таким голосом, что услышал каждый:
— Великий и могучий поединщик, неустрашимый мастер меча и копья, не проигравший ни одного боя, многократный чемпион рыцарских турниров, Опора Трона, сэр Бастиан фон Штурм!
Со стороны рядов горавийцев раздались одобрительные выкрики и глухие удары мечей о щиты, с противной же стороны, наоборот, засвистели да заулюлюкали, принижая чужого поединщика.
Штурм был существенно выше и шире далеко не маленького Криса — так, по крайней мере, показалось Джеку со стороны. А на копье горавийского чемпиона запросто поместился бы целый конь.
Но Кристиану, казалось, все нипочем. С тех пор, как между ним и императрицей что-то произошло, Крис стал просто неуправляем. Он и до этого не отличался особым послушанием, даже таким авторитетам, как сэр Ульф. Сейчас же он руководствовался только своими чувствами, и перечить ему Джек бы не стал…
