Вскоре под присмотром черных фигур в плащах процессия выехала на большую площадь, значительную часть которой занимал пустующий и безжизненный сейчас рынок. С балки ближайшего дома на настоящей висельной петле свисала и раскачивалась зловещая вывеска: «Площадь Тысячи Висельников».
Вглядываясь в стену ливня и размытые из-за него очертания сооружений на противоположной стороне, король обратился к своему советнику-секретарю, немолодому уже дворянину с благородной осанкой, ехавшему на гнедом жеребце по правую руку от его величества:
– Господин Луар, напомните мне, почему эта площадь получила такое название.
– Охотно, ваше величество, – голос секретаря выдавал, что вместо каких-либо бесед под дождем господин Луар предпочитает поскорее добраться до места назначения и переодеть мокрую одежду, но с королем ведь не шибко поспоришь. Мысленно кляня неуместно проснувшуюся монаршую любознательность, секретарь начал рассказ, напрягая голос, чтобы перекрыть шум ливня: – Еще до основания Сар-Итиада на этом месте был крупный рынок, оборудованный причалами для кораблей. Сейчас его назвали бы портом, но в те времена порты здесь не строили, в общем, это было просто место, где швартовались суда и куда приходили торговать дельцы со всей округи. Принадлежало оно князю Хианскому, но только формально, фактически же здесь всем заправляла Первая Гильдия.
– Что еще за Первая Гильдия?
– Старинное преступное сообщество, в которое входили несколько знатных родов Хиана Златоглавого, а также кое-кто из Гортена и Дайкана, более того, я встречал записи о том, что и в Таласе у Гильдии тоже были свои люди. Гильдия занималась торговлей и другими, менее честными делами.
– Хорошо, но при чем здесь эта площадь?
– С названием площади связано основание города. – Зябко кутаясь в плащ, господин Луар огляделся и поморщился – история была столь же сырой и мерзкой, как вода, заливающая за шиворот и отвороты сапог. – Правда, тут сведения очень неточные, множество разночтений. Я напомню одну из версий. Бытует предание, можно даже назвать его легендой, о том, что один из воров, надо признать, не последнее лицо в Гильдии, похитил дочь самого князя. Может быть, они любили друг друга, а может, он пожелал получить выкуп, рассказывают по-разному. Молодой вор прислал князю на крыльях белого голубя письмо, но что он написал в нем, неизвестно. Все знают одно: властитель Хиана был человек гордый и слышать не хотел ни о каких условиях. Он вызвал к себе представителя Гильдии и потребовал выдать ему наглеца. Посол Гильдии пообещал разобраться в ситуации. Казалось, все должно было разрешиться миром. Но в тот же день из Златоглавого сюда, на этот самый рынок, приехал незнакомый человек в кроваво-красном плаще, какие носят хианские придворные палачи. На лице его была тугая алая маска с прорезями для глаз. Он привез письмо с печатью князя. Властитель повелевал всем людям, жившим здесь, с женщинами и детьми собраться на этом самом месте, через которое мы держим путь. Люди собрались – они ждали приезда самого князя, но вместо его светлости на рынок въехали солдаты, людей окружили и никуда не выпускали три дня. Все это время сотни плотников, присланные из Хиана, что-то мастерили неподалеку, на доски и бревна разобрали почти все лавки. И вот на третий день мастера закончили свою страшную работу: на площади установили множество виселиц – по числу жителей, включая стариков и грудных детей. По некоторым источникам, число повешенных доходило до тысячи, отсюда и название площади.
– А что же хианский князь? – поинтересовался король. – Нашел свою дочь?
– Нашел, – мрачно ответил советник, – на одной из виселиц. Впрочем, кое-кто сможет рассказать об этом лучше меня. – Луар указал монарху на человека в черном, одиноко идущего навстречу. – Ваше величество, Ночной Король все-таки соизволил нас встретить.
– Что я слышу, Луар? – грозно рявкнул Инстрельд. – Здесь только один король, и это – я, а не какой-то самозванец.
– Прошу прощения, сир... – Секретарь поспешил отвести коня назад.
Ночной Король, как же... Инстрельду Лорану, как и любому другому уважающему себя монарху, претила сама мысль, что некто из его многочисленных подданных смеет равнять себя с ним, сюзереном и повелителем. Все знали, что главу Сар-Итиада кличут подобным образом по причине его главенства над неким сообществом, о деяниях которого Инстрельд старался даже не задумываться. Словно мастера, достигшего непревзойденных успехов в каком-либо деле. Так главу гильдии портных и швей Гортена могли бы называть «королем иглы и ножниц», но тот от подобных почестей не станет ведь носить мантию, подбитую собольим мехом. Конечно, его величество даже не думал, что кто-то, сродни Рейне Анекто, может посягать на его власть, его влияние и положение, но называть самозванца королем при нем, единовластном правителе, – это верх грубости и признак отсутствия такта. Делить с графом Сар-Итиадским Инстрельду Лорану было нечего, ведь властитель Северной Пристани не носит королевскую мантию, и пусть себе называется, как пожелает... когда этого не слышат его монаршие уши.
Повелитель Ронстрада взглянул на приближающегося человека и действительно узнал Рейне Анекто, графа Сар-Итиадского. Этот мужчина выглядел неотъемлемой частью окружающей погоды: ливня, туч над головой и серости осеннего приморского города. У него было суровое, можно даже сказать, беспощадное лицо, карие глаза и строго поджатые губы, прямой нос, аккуратная смолистая борода, длинные черные волосы, собранные в хвост. Он шел в их сторону пешком и без всякой охраны.
Мантии на нем, конечно же, не было. Одет граф был достаточно скромно для своего положения: короткий черный камзол-пурпуан, отороченный мехом, угольно-черные штаны, заправленные в сапоги с острыми носами, и плащ с зубчатым подолом, наброшенный на одно плечо. Единственным украшением являлась массивная золотая цепь из выгнутых звеньев, которую носят на груди поверх одежды.
– Добро пожаловать в Сар-Итиад, сир! – Граф Анекто склонился перед королем в вежливом поклоне. – Прошу вас оказать милость и простить мне отсутствие надлежащей вашей венценосной персоне встречи, поскольку ваш приезд оказался несколько неожиданным.
Король очень сомневался в искренности этих слов, учитывая, какую сеть осведомителей имеет Рейне, но формально тот был, несомненно, прав – монарх не известил его о предстоящем визите, и официальной церемонией Сар-Итиад действительно мог пренебречь. Что, впрочем, говорило о его истинном отношении к трону, а может – о злобливом желании доставить королю некоторое неудобство. Впрочем, пусть выражает свое недовольство так, а не в виде заговоров, резонно посчитал Инстрельд.
