– И вовсе не быстро! Вообще, делайте, что хотите, только оставьте меня в покое!
Я захлопнул дверь перед его носом и прислонился спиной к стене.
Действительно, быстро. Пугающе быстро. А всё потому, что сам испугался. Но вот чего? Вопрос. А ещё обрадовался. Возможности избежать предначертанного матушкой будущего. В самом деле, если Кайрен сможет очаровать девицу, я буду избавлен от необходимости что-то делать... С другой стороны, почему-то жалко. Как будто что-то отнимают. Эй, Тэйлен, не слишком ли рано ты почувствовал себя хозяином? Ещё лошадку не взнуздал, а уже отдавать не хочешь? Нет, неправда! Я думаю о благополучии Ливин. Наверное. Может быть.
В танце кружатся
Парой клинок и память.
Чей шаг острее?
Остаток первого дня отдохновения прошёл в трудах: женщины занимались наведением порядка в доме, мужчины – в составе меня, мальчишек и любезно согласившегося помочь Кайрена – закупали всё необходимое для готовки. Впрочем, у дознавателя в том был свой интерес: попробовав солений моей матушки, он безоговорочно признал её мастерицей (не забыв сказать, что знает теперь, в кого у меня тяга к кухарничанию) и не смог устоять перед соблазном в течение ближайшей ювеки вкушать яства, достойные королевского стола.
День второй ознаменовался походом в город: матушка желала взглянуть, чем торгуют в нэйвосских лавках и прикупить подарков для приятельниц в Энхейме. Собственно, только увидев, с какой прытью Каула направляется в торговые ряды, я понял, почему она так рано приехала. Вовсе не ведомая желанием свести меня с возможной невестой, о нет! Просто моя матушка, как рачительная хозяйка, знает: в самый канун Зимника в городе уже всё раскуплено, а если и можно что-то найти, то втридорога, поэтому надёжнее приехать за ювеку, когда торговцы только-только завозят товар и ещё не знают, какой именно будет пользоваться особым спросом, а потому не слишком заламывают цену.
Ливин, как послушная девочка, повсюду следовала за моей матушкой, увязавшаяся с нами Сари с удовольствием участвовала в постоянных торгах, а поскольку мне не удавалось отлучиться далеко, то все мы – даже младшие братцы – перемещались по рынку довольно-таки сплочённой группой. Единственное, когда справа замаячили оружейные лавки, Соден заныл, пытаясь повиснуть у матушки на плече:
– Можно я схожу посмотреть? Ну можно, ма?
Каула остановилась, минуту подумала, взвешивая все возможности, кивнула (понимая, что Соден ныть не перестанет, а ей самой смотреть на острое железо никогда не было интересно) и милостиво разрешила:
– Сходи, только недолго. Тэйлен, ты, надеюсь, присмотришь за мальчиками? А мы пока своим, девичьим займёмся.
– Конечно, матушка. Мы будем ждать у фонтана. Помните, где это?
– Помню, помню! Только не увлекайтесь шибко!
И она, подобрав юбки, направилась туда, где зазывно представляли свой товар южные ткачи, моя жиличка ускорила шаг, чтобы не отстать, а Ливин, не смея поднять взгляд, поспешила за ними.
Как только женщины скрылись в толпе, Соден подмигнул:
– Ловко я тебя спас, а?
– Спасибо.
– Не, «спасиба» мало! – Тут же заявил этот наглец, в благородство которого я собирался было поверить. – Поможешь мне нож выбрать?
– Помогу, куда денусь...
Сколько я его знаю, мой средний брат бредит оружием. Матушка права: Соден унаследовал от отца тягу к военному делу. Правда, пока братец не отличается размахом плеч и прочими качествами, необходимыми для успешного убиения врагов на поле брани, но всё ещё впереди: израстётся, прибавит в весе, вытянется и станет статным и сильным. Наверное. Может быть.
Можно было зайти в первую же попавшуюся лавку, но покупать хлам, негодный даже для нарезки колбасы, не хотелось, как не хотелось тратить лишние деньги за имя и красоту, поэтому мы прошли по оружейному ряду взад и вперёд чуть ли не три раза, пока я не решился и не толкнул дверь одной из лавок. Торговец и, по совместительству, кузнец – сухощавый мужчина лет сорока пяти, ещё крепкий, но подходящий к той грани жизни, когда пора будет передавать хозяйство в руки наследников, не был мне знаком, да и не мог быть: оружейников не посещаю, потому что изо всех ковыряльников меня интересуют только кухонные ножи, а уж их дома имеется в избытке. Впрочем, осчастливить одного из братьев надо. Хотя бы потому, что в противном случае рискую все следующие дни оставаться исключительно в женском обществе. Не то чтобы это было совсем уж неприятно, но... Когда вас постоянно тыкают мордой в необходимость принятия решения, даже самая прекрасная невеста начнёт вызывать стойкое отвращение.
Кстати, о невестах в частности и о женщинах в целом. Если им больше всего на свете нравятся прозрачные и матовые камушки, оправленные в драгоценный металл, то мужчины предпочитают отдавать свою любовь металлу другому, но лавки мастеров золотых дел и оружейников похожи, как две капли воды, ухищрениями по представлению товара. К примеру, тёмное сукно подложки, поглощающее свет масляных ламп и выгодно подчёркивающее изящные линии клинков – точно так же вам преподнесут футляр с золотым ожерельем или прочими побрякушками. Но лично меня мало занимают и те, и другие, поэтому старания торговца пропали даром: я сразу подошёл к прилавку, на котором были разложены охотничьи ножи. Спрашивать Содена, что нравится лично ему, было бессмысленно: после шага через порог лавки серые глаза брата стали отражением всего оружейного богатства. Ладар клинками не увлекался и равнодушно остался стоять у дверей, дожидаясь, пока старшие вдоволь наиграются. Вся тяжесть выбора ложилась на меня и, признаться, я был этим немного горд: всегда приятно сознавать, что тебе доверяют важное дело.
Но какой же нож выбрать? Длиной с ладонь, не больше – на медведя братец всё равно не пойдёт: матушка не позволит. Рукоять должна быть удобной и хваткой, вот как у этого, с выточенными в тёмном дереве ямками под пальцы: так и просится в руку... А что, выглядит неплохо. Осталось только проверить, нет ли в нём изъянов.
Я взял приглянувшийся нож с прилавка. Да, в пальцах лежит хорошо, да и сам, похоже, чувствует себя уютно. Лезвие тяжелее рукояти, если метнуть, крутиться в полёте не будет, полетит остриём вперёд. Сталь тёмная, закалённая, заточена с одной стороны, а во вторую, утолщённую, можно без опаски упираться ладонью. Изгиб лезвия плавный, простой, без изысков и красивостей – то, что надо. Интересно, как он будет звучать?
Стукаю ногтем. Сначала по всей длине лезвия, близко к кромке, потом с другой стороны. Звук меняется со звонкого и сухого на гулкий, тягучий, бархатистый. Хорошая песня. Надёжная. Кузнец постарался, вложил в своё творение душу: если кое-где сталь и грешит плохой проковкой, то совсем немного и незначительно.
