— Значит, вот какое ощущение испытываешь? — прокричала Ласи, перекрывая шум. — Когда сражаешься с этими тварями?
— В жизни не видел раньше ни одной такой.
— Правда? Однако у меня возникло чувство… — Она сделала глубокий вдох, мерцая широко распахнутыми карими глазами. — Возникло чувство, будто мы делали то, что обязаны. Типа той силы, о которой ты говорил. Ну, когда мать спасает свое дитя.
Тоже слишком быстро для Ласи, но невозможно отрицать, что сражалась она замечательно. Червь и паразит связаны между собой; может, вид монстра ускорил ее изменение.
С первого же момента, как я увидел монстра, отдельные части головоломок последних дней начали складываться в цельную картину. Вот для чего требуется старый штамм, носителями которого являются коты, — чтобы остановить вторжение, остановить этих древних тварей, поднимающихся из недр земли через столетние изломы. Именно ради этого инферны появились на свет. Там, внизу, есть и другие — множество гигантских червей, с которыми человечество уже сталкивалось прежде. Ласи, Сара, Моргана и я всего лишь авангард; и нам требуется помощь.
Теперь я понимал, что делает Моргана, распространяя старый штамм паразита, собирая новую армию, которая сможет ответить на вызовы предстоящих дней. И внезапно по моему телу волной прокатился новый приказ — не слабее разряда в шестьсот двадцать пять вольт третьего пути, и касался он того, что на протяжении долгих шести месяцев я подавлял в себе.
Я взял Ласи за руку.
— У тебя тоже такое ощущение после этой схватки? Типа…
— Возбуждения? — закончила она за меня. — Странно, правда?
— А может, и нет.
Наши губы снова слились; кровь с такой силой стучала в голове, что заглушала грохот проносившегося мимо поезда.
Итак, повторим.
Паразиты — это плохо. Они высасывают кровь из внутренних стенок вашего кишечника. Они вырастают до двухфутовых змеек и поселяются в ноге. Они инфицируют вашего кота, с него перепрыгивают вам в нос и живут в цистах мозга, делая вас зацикленным на кошках и безответственным. Они захватывают клетки вашей крови в надежде инфицировать пролетающих комаров, в результате чего печень и мозг гибнут от недостатка кислорода. Они сводят с ума иммунную систему, и та разрушает ваши глазные яблоки. Они используют улиток, птиц, муравьев, обезьян и коров, похищая их тела, их пищу, их эволюционное будущее. Они чуть не уморили голодом двадцать миллионов человек в Африке.
По существу, они хотят править миром и готовы расплющить любой другой биологический вид, словно бумажный шарик, а потом переформировать его, приспособив для осуществления своих планов. Они превращают своих «хозяев» в ходячих мертвецов, единственная цель которых — способствовать их воспроизведению.
Значит, они плохие. Но…
Паразиты — это одновременно и хорошо.
Они приучают обезьян-ревунов жить в мире друг с другом. Их жалкие гены помогают отследить историю человечества как вида. Они удерживают коров от превращения пастбищ в гигантские пустыни. Они дрессируют вашу иммунную систему таким образом, чтобы она не разрушала внутреннюю оболочку кишечника. А потом они идут и спасают двадцать миллионов человек в Африке, откладывая яйца в тех, других паразитах, которые стремятся уморить их голодом.
И все это совсем неплохо, если разобраться.
Выходит, паразиты и плохие и хорошие. Мы зависим от них, как и от всех других сдержек и противовесов мира природы: хищник и жертва, вегетарианцы и плотоядные, паразиты и «хозяева» — все нуждаются друг в друге, чтобы выжить.
Важно вот что: они — часть системы. Подобно всем этим бюрократам-управленцам с их формами, которые требуется заполнить в трех экземплярах, они могут быть головной болью, но мы неразрывно связаны с ними. Если в один прекрасный день все паразиты внезапно исчезнут с лица земли, произойдет гораздо более страшная катастрофа, чем вы, возможно, думаете. Нарушится естественный порядок вещей.
Коротко говоря, паразиты должны оставаться с нами, что на самом деле хорошо. Мы то, что едим, а их мы едим каждый день — в кусках мяса с кровью обитают глисты, из ящика кошачьего туалета к нашему носу поднимаются споры токсоплазмы. И паразиты тоже едят нас каждый день — от сосущих кровь клещей до микроскопических захватчиков, перестраивающих наши клетки. Изменения продолжаются без конца — это так же бесспорно, как то, что Земля вращается вокруг Солнца.
Иными словами, паразиты — это мы. Примите это как данность.
Все шарахались от нас, когда мы вылезали на платформу подземки.
И вряд ли людей можно было за это винить. Нас с головы до ног покрывала пыль, ладони покраснели от ржавчины, выражение на лицах безумное. И самое забавное, мы были поглощены друг другом. Сражение с червем вздрючило мои обычно подавляемые желания и каким-то образом аналогично подействовало на Ласи. Мы то и дело останавливались, просто чтобы почувствовать запах, крепче сжать руку, ощутить вкус губ друг друга.
— До чего же странно… — сказала она.
— Да. Но здорово.
— М-м-м… Давай пойдем куда-нибудь, где можно уединиться.
— Куда?
— Куда угодно.
Мы взбежали по лестнице на станцию «Юнион-сквер» и пошли через парк, не имея никакого определенного плана. Город вокруг выглядел странно расплывчатым. Моя новая связь с Ласи была настолько сильна, что все остальное казалось далеким и блеклым. Внутри неистово, настойчиво вопил безапелляционный приказ паразита (плюс шесть месяцев воздержания).
Мелькнула мысль рискнуть и отправиться к ней — в конце концов, ей все равно придется зайти домой за кое-какой одеждой, — и я потянул было Ласи в сторону Гудзона. Однако вскоре они стали попадаться то здесь, то там, а их запах на улицах все сильнее пробивался сквозь человеческий. Хищники.
Они мелькали повсюду в толпе, и хотя ходили не быстрее обычных людей, но в чем-то по-другому. Прямо как леопарды — когда те скользят по высокой траве, она едва шевелится. Их было, может, полтора десятка или чуть больше, все примерно моего возраста.
Никто, казалось, не замечал их, но у меня их сверхъестественная манера двигаться вызывала тяжелую пульсацию в голове. Никогда прежде я не видел в одном месте так много носителей. Охотники Ночного Дозора всегда работают в одиночку, но это была настоящая стая.
И самое забавное, они были удивительно сексапильны.
— Кэл? — негромко окликнула меня Ласи.
— Да, я вижу их.
— Кто это?
— Такие же, как мы. Инфицированные.
