— Твой дядя писал мне, жаловался на ваше с Крэстом самоуправство. Просил помочь отговорить тебя.
— А вы? — Илис смотрела на него во все глаза.
— Посоветовал ему не вмешиваться.
— И опять я вам обязана… — тихо проговорила Илис.
Барден сделал короткий отрицательный жест.
— Ничем ты мне не обязана.
— Как это — «ничем»? Где бы я была теперь, если бы не вы?!
— Полагаю — дома. Рано или поздно ты все равно вернулась бы в Истрию, с моей помощью или нет. И сама справилась бы со всеми трудностями.
В этом Илис серьезно сомневалась, но спорить не стала. Все равно она не смогла бы переспорить Бардена; раньше ей это никогда не удавалось.
— Так я слушаю, — напомнил Барден.
— Нет, давайте сначала вы, — случай редкий и удивительный, но Илис совершенно не хотелось говорить самой. Гораздо больше хотелось послушать учителя. — Меня чуть кондрашка не хватила, когда Крэст написал о вашем отречении! Что это вам взбрело в голову? Заделались отшельником… вам это не слишком идет!
Барден только рассмеялся и ни в какие объяснения, конечно, вдаваться не стал. Как Илис ни настаивала, он так и не дал ни одного внятного ответа, только язвил и ехидно скалился. За восемь лет характер у него изменился отнюдь не в лучшую сторону. И он по-прежнему упрямо не желал говорить о себе. Через час Илис устала и смирилась с тем, что причины его странного поступка так и останутся для нее загадкой. Но сердиться за упрямство и ехидство на Бардена она не могла. Наоборот, они были для нее как бальзам.
— Все? Вопросы иссякли? — поинтересовался Барден, когда Илис умолкла, чтобы перевести дыхание.
— Вот и нет! — Илис проиграла одну битву, но вторую, не менее важную для нее, намерена была выиграть. — Есть еще кое-что… и учтите, тут я от вас так просто не отстану!
— Ну-ка, ну-ка, посмотрим!..
Илис взглянула на него в упор и спросила быстро:
— Зачем вы соврали мне, будто Грэм умер?
— А, — Барден сразу перестал скалиться и принял серьезный вид. — Ты его видела или тебе Марк рассказал?
— Видела, и совсем недавно.
— И как он тебе показался?
— Ужасно! Это совсем другой человек, не тот, которого я знала. Вы уничтожили его!
Барден невозмутимо кивнул.
— Вот и ответ на твой вопрос. Грэм и был почти уничтожен — я говорю не только про физическое тело, но и про его дух, понимаешь? Дальнейшее заключение, полагал я, завершит начатое на допросах. Зачем тебе было знать о затянувшейся агонии? Грэм не должен был выйти из Северной живым или, по крайней мере, в здравом рассудке.
— Но он вышел!
— Это моя ошибка.
— Так почему вы не убили его сразу? Зачем заставили мучиться?
Барден взглянул на Илис так, что сердце ее на секунду заледенело и остановилось: это был совершенно нечеловеческий взгляд. Так мог бы смотреть Прайос, или, пожалуй, сам Борон.
— Легкая смерть, Лисси, не для него. Это видно с первого взгляда. Он сам ищет себе мучений, и, конечно, находит их. Помяни мое слово: его смерть не будет быстрой и легкой.
А ведь это верно, подумала Илис, но до чего жестокое рассуждение!.. Она вздохнула.
— Я-то надеялась, что вы хоть чуточку изменились. А теперь думаю, не рано ли простила вас?
Недобрая улыбка тронула по-мальчишески мягкие губы Бардена и зажгла волчьи огоньки в желтых глазах.
— Не хотел разочаровывать тебя, Лисси.
Что было сказать на это? Пришлось Илис очередной раз смириться с тем, что Барден — это Барден, что принимать его надо таким, как он есть — или не принимать вовсе, — и что она никогда не сможет ненавидеть его, пусть даже он погубит всех ее друзей поочередно, а после — и ее саму.
Еще через полчаса Илис неожиданно для себя раззевалась, ее потянуло в сон. Сказывалось и волнение, и недавнее чрезмерное напряжение сил: сотворение портала от Латера до Эдеса даром не прошло. Барден заметил ее состояние, что-то понял и спросил быстро:
— Тебя от Эдеса Марк провожал?
Илис кивнула, тут же виновато припомнив, что Марк до сих пор дожидается ее на поляне перед павильоном, а ведь ему, вероятно, не помешало бы вернуться в столицу к делам и семье. Нужно было пойти к нему и сказать, чтобы возвращался без нее, но благое это намерение только намерением и осталось. Барден уже спрашивал дальше:
— А в Эдес ты когда прибыла?
— Сегодня днем.
— Через портал?
— Угу.
— Напрямую? — голосом низким, вкрадчивым и тихим спросил Барден.
— Угу, — совсем уже сонно промычала Илис.
Желтые глаза возбужденно вспыхнули, но Барден быстро взял себя в руки.
— Об этом стоит поговорить… — проговорил он медленно, — но не сейчас. Тебе нужно поспать.
— Нужно, — охотно согласилась Илис. — Только там Марк ждет…
— Я с ним поговорю, — перебил Барден, стягивая с какого-то предмета сложной формы небрежно наброшенное на него пыльное покрывало. Это оказалась длинная кушетка, изогнутые, украшенные затейливой резьбой ножки которой выдавали ее старинное происхождение. — Вот, ложись пока сюда.
Уже почти в сомнамбулическом состоянии Илис освободилась от тесного камзола и перебралась на кушетку. Та оказалась не слишком удобной, но глаза у Илис отчаянно слипались, а тело налилось свинцом, и ей было безразлично — удобно или неудобно. Хотелось только спать. Когда она смыкала глаза, громадная тяжелая тень нависла над нею, и вслед за этим Илис почувствовала, что теплые, чуть шершавые губы отечески касаются ее лба.
Не успев даже удивиться, Илис уснула.
Всю следующую неделю Илис порхала как на крыльях, так солнечно и приятно было у нее на душе. Она уже и забыла, как от одного присутствия Бардена поблизости тело наливается энергией, и теперь с удовольствием вспоминала. Иногда она с веселым ужасом начинала думать, что учитель действует на нее, как хорошая порция скумы — на наркомана, только зависимости не вызывает. Впрочем, это еще как посмотреть, насчет зависимости-то…
У Бардена теперь было сколько угодно свободного времени, и Илис могла болтать с ним хоть с утра и до ночи, а не вылавливать его урывками в круговороте множества важных дел. К счастью, и Барден был рад ее обществу и готов был не отходить от нее хоть круглые сутки. Им было о чем поговорить.
И Барден был единственным ее знакомым, который не мучил ее вопросами, когда и за кого она собирается, наконец, выйти замуж.
Бывший император жил очень уединенно. При нем, как и говорил Марк, был один только старый слуга, который прибирался в комнатах и стряпал для своего хозяина еду, и, кажется, не делал больше ничего. Супруга Бардена осталась в столице и вела там вполне светский образ жизни. Это страшно удивило Илис. Зная, как сильно любит Барден свою жену, она даже не могла придумать причины, заставившие его расстаться с ней. Что произошло между ними — этот вопрос весьма занимал Илис. Но задать его она не осмелилась ни Бардену, ни даже Марку. Это были их семейные дела, и она удерживалась от сования в них своего носа, хотя и очень хотелось.
