Ознакомительная версия.
Шевелилась от легкого ветра только пестрая ткань шатра. И плавал без шума в небе над озером ворон.
Следов битв на берегу не было. Сломанное оружие, скелеты, остатки одежды, искореженная, пережженная земля — все, о чем рассказывал король и другие участники его юношеского похода, словно быльем поросло.
— Кто здесь находится?! — воскликнул Годар, обернувшись к Мартину, который, прищурившись, недоуменно разглядывал шатер, понукая заупрямившегося коня.
— А ты знаешь, ведь он из несгораемого шелка, — протянул Мартин, не спуская с шатра глаз. — Где там у него вход…
Годар тяжело, с гулом проскакал вперед и нащупал взглядом прорезь в новеньких шелках — она находилась слева; шатер, таким образом, стоял боком к береговой линии. Со стороны же озера открылась огромная куча пепла, в котором валялись почерневшиебычьи кости. Поодаль лежали связанные бечевой грабли, метла и лопата.
Мартин слез с лошади и, держа правую руку нп рукояти сабли, откинул левой полу шатра. «Никого», — сказал он, и Годар сразу же соскочив со своего коня, вбежал внутрь.
Пол тоже был выстлан несгораемым шелком — Годар отметил это не без смущения: ступать по нему в пропыленных сапожищах было варварством. Пестрота и обилие драгоценных тканей давили на психику. Дополнительные отрезы шелковой материи были прикреплены, словно ковры, к шелковым же стенам. Остальной шелк, самых разных расцветок, хранился в громадных рулонах, выстроенных в несколько рядов у одной из стен. Посреди пола был выставлен частный сервиз из китайского фарфора. В углу располагался сундук с шелковой скатертью и на ней — чайник и два ведра из жести. Больше в шатре ничего не было.
Приоткрыв сундук так, чтобы не сдвигать чайник с ведрами, Годар обнаружил гору полотенец, кинжал, широкополую черную шляпу и красный плащ. Это не показалось ему более удивительным, чем все остальное, и он захлопнул крышку.
Охранявший вход Мартин видел все то же самое, кроме содержимого сундука.
— Кто по-твоему, здесь хозяйничает? — негромко крикнул он вслед Годару, который, покинув шатер, моментально вскочил в седло и был уж у воды, находящейся всего в двенадцати шагах.
— Какой-нибудь иностранец — любитель экзотики. А может, твои соотечественники устроили здесь пункт контрабанды несгораемым шелком. Именем же дракона прикрылись для острастки. Может, стоит поискать его чучело?
— Хотел бы я быть таким скептиком.
Взяв коня под уздцы, Мартин пошел к озеру. На краю берега Годар, оперевшись о седло, задумчиво глядел в глубь с высоты своего роста.
— Жаль, что на поле не осталось оружия, я хотел присмотреть себе еще парочку копий, — тихо сказал он, когда Мартин встал рядом.
— Ты все еще веришь, что дракона можно побить железом? Я не выкинул свое оружие только потому, что не хотел, чтобы болваны из Скира объявили меня еще и трусом. Для победы нужен миг-вспышка, озарение.
— Раньше ты говорил, что бой — это труд.
— Вспышка — последняя точка в работе. Говорят, на забытом языке коренных жителей страна эта называлась Мигом. По другим данным, — Переходом. Может, в этом что-то и есть.
— Ты видишь, Мартин?! — вскрикнул Годар шепотом. — Там, на дне?..
— Да. Ночной город, — хрипло произнес Мартин, — жаль, что на окнах заперты ставни. Я не смогу увидеть жителей.
— Какой город? Это остров — тот самый песчанный островок в суэнском озере, где была прежде вершина из моих снов. Только теперь на пески легла красная земля и в ней проросло семя. Не помню, чтобы я его посадил, но мне кажется, что росток привечает меня, как хозяина. Но, послушай, если мы видим разное, то что мы тогда видим?
— Мы грезим, — сказал Мартин. Взглянув на его лицо, Годар увидел, что глаза Зеленого витязя полуприкрыты.
Этой мимолетной отвлеченности от картины, слабо брезжущей со дна — неглубокого, лежащего прямо под ногами у обрывистого берега, было достаточно, чтобы остров исчез. Всюду — там, где лежал остров с тянущимся к нему в воде ростком и дальше, насколько хватило глаз — появились моменты: россыпи монет, сияющих позолотой.
— А как тебе эта картина? — поинтересовался Годар, нарочно не выпуская дна из поля зрения.
— Трудно сказать, что это может значить, — в голосе Мартина послышалось замешательство.
Присев, Годар запустил в воду руку и достал монету.
— Держи! — подбросив на ладони позолоченный профиль Кевина I, Годар передал находку Мартину, радуясь, что обнаружил разницу между видением и явью.
Первым он почувствовал и перемену в окрестности. Ворон, что плавал над озером, расширяя круги, подался ближе к берегу. Водная гладь зарябила. Годар ощутил себя внутри очередной картины, это было похоже на лоскуты его снов. Слабый ветер шарил по спине. Затем будь то вывалили на голову охапку осенних листьев, собранных у тополей на детской площадке, возле родного его дома, в Стране Неестественной Ночи. Раздался гул — издали, со стороны Скира. Земля мелко задрожала. Отплыл воздух в сторону. Он сделал шаг за ним, ища носом короткие порывы ветра и — увидел птицу. В самой середины неба, в мантии из багряного облака с перьями-иглами, — распластанную крестом. Не машет узкими крыльями, — парит! Он же, босоногий ребенок, бежит по асфальту за расплывчатой тенью, стараясь не наступать на нее, но все равно успевает быть рядом — где-то под самой серединой неба. Веско отмечает это большая, суровая птица середины неба. Легко бежится, потому что сентябрь и нет ни холода, ни жары. Потому что лужицы расплескиваются не больно. Свежо коленям, когда на них капли слепого дождя. Колокольчики надрываются, пока не будут услышаны. О! Пробился басовый звук. Ком нежных перьев кинули в затылок. Как трепет, щебетание кратких выкриков. Полное небо малых и средних птах. Спешат мельтеша, за большой птицей и воздух шевелиться, как новорожденный. Не сеют, не жнут. Асфальт весь в крапинках. Целое воинство, и не нужно ничего больше.
Но вибрация не та уж. Гул слишком тревожный, грядет по нарастающей. Слишком глубокое смятение в груди. Бом! Птахи отделились от большой птицы и пали чуть ниже. Господи, да они несутся!.. Они несутся со своими яйцами и раскалывают их об асфальт, где мечется Бабария в поисках пропавшего щенка, а десять постаревших тополей метут из последних сил макушками небо, тужась вспомнить имена, данные когда-то Мальчиком. В желтках окрестность, как в монетах…
— Годар, очнись наконец! — звенящий на высоких тонах голос Мартина вернул его к действительности.
Годар обнаружил, что свесился с берега, опустив в воду руки по рукава. Мартин же был в седле и пожирал глазами небо, где летел со стороны Скира красный дракон.
Ознакомительная версия.
