— Самокритично, — последовал насмешливый ответ. — А ты на что больше похож — на курятинку или свининку?
— Ты мясссо!!! — прохудившимся шлангом зашипел зелёный. Должно быть обиделся. — Ящер! Охотникс! — удар когтистой лапы в грудь.
«Бездарность ты, а не охотник. Хотя, чего ждать от типичного представителя вашего вида? — мысленно хмыкнул я. — Тупой, но относительно сильный и, наверняка, живучий».
Вообще, Изменённые, Мутанты или Уроды (именование зависело от отношения говорившего), были достаточно редким, но не уникальным явлением. Чаще всего они рождались в деревнях рубежников, расположенных на границе территорий монстров, в племенах дикарей живущих за этой границей и изредка в городах.
С детства отличаясь сверхчеловеческой силой, ловкостью и живучестью, изменённые напоминали этим демонических зверей. Им даже тренироваться не требовалось! Платой зачастую служил разум, что заметно ограничивало верхнюю планку развития, делая большинство из них тупыми и агрессивными, типичным примером чего и был человеко-ящер. В народе таких детей не любили, предпочитая от них избавляться.
Конечно, существовали и другие, не уступающие в интеллекте «чистым» людям, но это было редкостью. Если верить книгам с ознакомительной информацией и собственному опыту, то чем больше во внешности изменённого животных черт, тем больше их и в разуме.
Если так посудить, то с детства одарённые духовной силой это те же изменённые, но сохранившие полностью человеческую внешность и разум. Занятно. Мы с Акаме, тоже значит, попадали в эти ряды? Как и остальные ребята, наверное.
Идея, конечно, спорная и если начать придираться, то так и половину населения к мутантам можно отнести, как обладателей неестественного цвета глаз и волос, но здравое зерно в ней есть.
Ни я, ни сестра, ни остальные воспитанники Базы или Семёрки, сколько себя помнили, никогда не болели, были заметно сильнее, выносливее и крепче других детей. Нельзя сказать, что мы с Акаме пока жили в деревне, выделялись прямо-таки нечеловеческими возможностями. Но, например, в три года поднять и пронести почти полное ведро от колодца до дома, не было для меня или сестры чем-то запредельным.
В общем-то, именно по таким критериям необычности люди из имперской разведки и отбирали претендентов.
«Надо бы родителей найти, если живы ещё», — мелькнуло в голове, когда моему противнику надоело ждать моего ответного представления (вот ещё, соблюдать воинский этикет с бандитской шавкой!), и он начал действовать… смачно плюнув мне в лицо!
«Да ты не Ящер, ты — Верблюд!» — сместившись с линии, хм, огня, краем глаза провожаю белёсый сгусток, со скоростью арбалетного болта пролетевший мимо.
«Странный тип. Нормально двигаться не умеет, зато плюнуть наполненной духовной энергией слюной — пожалуйста!»
Сам любитель плеваться рванул следом за своим снарядом, чтобы через долю секунды кувырком врезаться в стену, по пути разнеся крупный горшок с разлапистым растением. Через мгновение после удара, зелёный попытался вскочить, но смог только дёрнуться, издав болезненное полу-шипение полу-стон. Ну да, было бы странно, поднимись он с повреждённым позвоночным нервом.
Пару раз мне уже доводилось столкнуться с подобными созданиями. Пытаться относительно мягко обезвредить такого, значило подвергать себя неоправданному риску удара в спину. Изменённые выделялись живучестью даже на фоне высокоранговых воинов духа, глупо миндальничать с таким противником. А так даже кто-то из Демонов Ракшаса с их способностью к телесным трансформациям вряд ли смог бы продолжить сражаться, по крайней мере, в ближайшее время. Пока зелёный был нужен живым, а потом, если решу присоединить его к коллекции, точечное повреждение позвоночника будет не страшно, нервная ткань у марионеток заживала с той же скоростью что и мышечная.
— Ссс-шха! Мрасссь! Сошшшру! — поверженный, но не утративший боевого духа враг, повернувшись, попытался достать меня плевком. Стена, начавшая активно шипеть и пузыриться в месте попадания подсказывала, что это был совсем не акт бессильной ненависти побеждённого. Даже в таком состоянии Ящер пытался меня убить.
«Молодец, волевой парень, — с толикой уважения смотрю в жёлтые змеиные глаза. Там не было ни капли страха, лишь боль и море ярости. — Всё-таки боец, а не крыса».
— Меня зовут Куроме. Прости, приятель, но быстро ты не умрёшь, — не обращая внимания на шипящие ругательства, связал пасть и вывернутые конечности изменённого шнуром из паутинного шёлка. За пленником осталась следить вторая безымянная марионетка. Надзиратель был едва ли сильнее объекта наблюдения, но со связанным и искалеченным пленником справится и ребёнок.
После, повернувшись к стене, я стал с любопытством разглядывать след попадания плевка.
— Интересно, — задумчиво протянул себе под нос, поворошив стеблем листа в остатках жидкости на стене. Контактируя со слюной, которая перестала прикидываться ядрёной кислотой, стебель и не думал обращаться в гниль или вянуть. И это при том, что в стене осталась выемка с мой кулак.
«Мне бы пригодилась способность так плеваться. Похоже, зелёному после опытов действительно придётся ненадолго присоединиться к коллекции и побыть учителем. Не везёт ему», — отшвырнув измазанный стебель, направляюсь дальше.
* * *
«Такс. Если мне не изменяет память, то этот — двадцать седьмой, — лёгкий пинок по лежащему телу. — Значит, из целей остались только четыре «бригадира», один помощник-финансист, сам главный и четверо где-то затаившихся рядовых. Хотя нет, — поправил себя, глянув в окно с той стороны, где недавно слышал крики, — Рядовых можно не считать».
Повернув шпингалет, я с хрустом открыл окно. Ночной ветерок принёс аромат крови смешанный с вонью дерьма. Запах шел от разорванных на части человеческих тел, живописно разбросанных у запасного выхода. Рядом с виднеющимися в полумраке ногами и тянущейся от них белёсой верёвкой кишечника, на мощёной дорожке стоял Прапор. Трёхметровый гигант был забрызган почти чёрной в темноте кровью.
— Сволочь! Пошёл отмываться! К фонтану иди, идиот! И чтоб следов не было!
Нет, ну не гад ли?! Даже мёртвый и то умудрился накосячить, чёртов грязнуля! Вот уж кому в детстве не читали сказку про имперского Мойдодыра! Я недовольно побуравил спину удаляющейся марионетки. На миньоне в забрызганной кровью одежде и измазанными в ней же руками, не покатаешься, а чистить эту орясину не хотелось от слова совсем. Хорошо хоть рюкзак не запачкал. Но пройтись и убрать с дорожки следы огромных ступней всё равно придётся.
В общем-то, это моя ошибка. Не приказал убивать чисто, вот Прапор и действовал в привычной манере. Помимо личной мощи, именно любовь к подобным расправам и наводила ужас на стражу с гражданскими в зоне обитания его банды революционеров.
Пора привыкать к роли командира отряда туповатых, но исполнительных миньонов. Привычка отвечать только за себя, играла не в мою пользу.
Низкая инициатива, средненькое тактическое и никакое стратегическое мышление — бич всего Отряда.
Как и большинство остальных проблем, эта имела один источник во многих лицах.
Крайне «дальновидные» и «высококомпетентные» отцы-командиры, не любили отвечать на вопросы и привили ребятам привычку молча взяв под козырёк исполнять муд… рые указания.
Все наши знали, что раздражать начальство, пытаясь прояснить подробности миссии — чревато неприятностями, вплоть до карцера и лишения «лекарства». Вот и гибли ребята, тупо следуя приказу и действуя в лоб там, где стоило подумать и зайти со стороны. А как иначе, если из нас выбили всю инициативность?
Мне всё сильнее казалось, что даже кучка бродяг с улицы справилась бы с управлением Базой лучше наших старших офицеров. Те хотя бы не мешали бы работать.
По пути к следующим целям обнаружил двух служанок, которые сидели в кладовке. Фигуристая белокожая блондинка и изящная загорелая брюнетка, хоть и пытались вести себя тихо, даже дыша через раз, но от обнаружения это их не спасло.
