закрылись за знатью, Умбердо обвел всех присутствующих тяжелым взглядом.
— Грегор Волдхард мертв.
Слова гацонца повисли под низким потолком душного зала. Истерд почувствовала, что от ее лица схлынула вся кровь. Она успела ухватиться за край стола и села на услужливо пододвинутый братом Норбертом стул. Церковник осенил себя священным знаменем, поднес Истерд чашу с водой и внимательно уставился на короля.
— Молю, не сочтите вопрос непочтительным. Но что заставило ваше величество так думать?
Умбердо жестом приказал Грауверу говорить. Альдор набрал в легкие побольше воздуха, выпрямил спину и начал долгий рассказ:
— Мы шли рядом, северным путем по Вагранийскому заливу, когда поднялась волна…
Истерд слушала его словно сквозь плотную пелену тумана. Слова звучали глухо, перед глазами все рябило. Казалось, все краски, что она видела, наполовину стерлись. Дышать стало трудно — на грудь будто положили свинцовую плиту. Слез не было, лишь тлеющий уголек ярости, готовый в любой момент обернуться пожаром гнева. Истерд берегла этот уголек, берегла и лелеяла, ибо чувствовала: лишь ярость поможет справиться с утратой. Лишь ярость заставит отвлечься от потери.
— Если бы не судно господина Анси, я бы тоже погиб, — закончил Граувер. — Мы с Остером…
— Что с моим отцом? — перебила его Истерд. — Что известно об Огнебородом?
— Пропал без вести. Скорее всего тоже погиб.
— А братья?
— Вигге шел сушей. Говорят, он жив.
Истерд молча отпила глоток воды.
— И вы приехали сюда только для того, чтобы лично сообщить мне о моем вдовстве? — Она поднялась из-за стола, переводя взгляд с Рейнхильды на Умбердо и обратно. — Что ж, я польщена.
Адалар ден Ланге, до того молча слушавший историю Альдора, снял цепь с печатью эрцканцлера и положил на стол.
— Полагаю, от меня ожидают этого, — сказал он, глядя на гацонца.
Умбердо кивнул.
— Эрцканцлер Альдор ден Граувер вернется к выполнению своих обязанностей. Вас же, почтенный граф, мы благодарим за верную службу.
— Что теперь будет с ней?
— Она сидит здесь. — Истерд начала закипать. — И она все еще королева.
Короли и знать обернулись на ее голос с одинаковым выражением удивления и недоумения на лицах.
— Боюсь, теперь вы вдовствующая королева. Бездетная вдовствующая королева, — уточнил Умбердо. — Если я верно помню хайлигландское право, в сложившихся обстоятельствах вы сохраните титул из почтения к вашему покойному супругу. Но править не сможете, ибо вы не Волдхард по крови.
— Но ведь больше некому!
— Отнюдь, — улыбнулся король. — Единственный оставшийся в живых Волдхард — моя любимая супруга Рейнхильда. Она будет править Хайлигландом от имени нашего ребенка, и все наши потомки унаследуют это право. Если вы не успели родить сына, конечно же. Но, насколько мне известно, ваш брак с покойным королем Грегором был бездетным.
— Это так, — подтвердил брат Норберт.
— Его величество совершенно прав, — кивнул Альдор. — Королеве Истерд будет выделено щедрое содержание. Мы также позаботимся о землях и достойном титуле, не будем препятствовать повторному замужеству — однако это будет возможно с благословления короны и церкви…
Истерд застыла с кубком в руках.
— Значит, вот как это делается? — хрипло и тихо сказала она. — Так вы избавляетесь от неугодных?
— Вы навсегда останетесь моей любимой сестрой, — холодно ответила ей Рейнхильда. — Если будете делать, что велят.
— А если нет?
— Ваше величество, не стоит, — предостерег ее Ланге. — Вы не сможете…
— Нет-нет, я уважаю право своей рундской сестры биться за то, к чему она прикипела. И хорошо, если мы проясним все именно сейчас. — Умбердо встал напротив Истерд так, что их разделяло лишь пространство стола. — Верно ли я понимаю, что вы отказываетесь складывать полномочия?
— Пока не увижу тело Грегора, вдовой себя считать не соглашусь.
Брат Норберт тяжело вздохнул и поднялся со своего места.
— Дозволено ли представителю веры сказать слово?
— Разумеется, святой брат. Прошу вас.
— С точки зрения местного права все сказано совершенно верно. С точки зрения молодой вдовы все также сказано верно: в скорби и горе люди отказываются принимать очевидное. Всякая правда, что была сказана здесь, является правдой. Правдой является и еще одно. — Брат Норберт достал из складок рясы маленькую костяшку и бросил на стол между Истерд и Умбердо. — Королева — ведьма и колдунья. Эту рундскую гадательную руну мы нашли на полу в ее покоях. Она гадала и пользовалась колдовскими методами уже после принятия Пути и веры во Хранителя. Прибегнув к колдовству, ее величество нарушила священный закон, наказание за который — смерть, и смерть мучительная. Ибо колдовскую скверну очищает лишь огонь.
Умбердо театрально охнул. Граувер и Ланге выругались. Рейнхильда молча сжала руки в кулаки. Истерд устало опустилась на стул.
— Ну зачем, зачем вы заставили меня разыграть последнюю карту? — шепнул ей на ухо Норберт. — Ведь все могло хорошо сложиться и без этого.
— Раз так, боюсь, нам предстоит еще и суд, — сказал гацонец. — Королеву Истерд взять под стражу, но охранять с почтением. О смерти короля Грегора сообщить немедленно. Королеву Рейнхильду коронуем как новую правительницу Хайлигланда. — Гацонский король поднял глаза на эрцканцлеров. — Барон Граувер, возвращайтесь к выполнению обязанностей немедленно. Лорд Ланге, прошу вас задержаться на несколько дней для передачи дел. А брат Норберт… — губы Умбердо тронула легкая улыбка, — вернее, теперь уже наставник Норберт займется предстоящим судом. Святилище Нижнего горда в вашем распоряжении.
Норберт поклонился.
— Как пожелает ваше величество. Мы составим список обвинений и приступим к допросам. В народе ходят слухи, что ее величество приворожила короля Грегора, и лишь поэтому он согласился жениться на ней так скоро после смерти своей первой супруги. Так это или нет, нам с коллегией эллисдорских наставников еще предстоит выяснить.
Истерд взглянула на церковника.
— Вот какова ваша цена за меня? Эллисдорская церковь?
— Брата Аристида здесь нет, — пожал плечами монах. — А из штанишек его ереси я вырос достаточно давно.
Умбердо окликнул стражу. Рейнхильда вышла первой, избегая смотреть Истерд в глаза.
— Я найду тебя. Обязательно найду.
С тех пор, как голос покинул ее, Десари практиковалась в своих «полетах» каждую ночь. Порой ей удавалось быстро сосредоточиться и войти в поток, чтобы попасть в нужное время и место, но чаще ее кидало совершенно не туда. Сложность была и в том, что Десари съедало любопытство, интересно было все. А потому контролировать себя оказывалось трудно. Задумывая попасть в Древнюю империю, она оказывалась в Латандале или Гацоне наших дней, видела незнакомых людей и не могла заставить себя уйти: слишком долго она пробыла взаперти в Эннии, и теперь неосознанно старалась наверстать упущенные знания.
— Ладно. Нужно сосредоточиться. — Десари упала на кровать, закрыла глаза
