Лес Шёпота остался позади, и Алиедора сделала над собой усилие, чтобы не оборачиваться. Она знала, что ей будет теперь не хватать этих шепчущих, тихонько журчащих ручьёв, шелеста ветра в глубоких кронах, мельтешения невидимых зверьков в зарослях и торопливого хлопанья крыльев над головой. Она прошла множество лесов, перелесков, чащоб, пущ и рощ, но такого покоя и желания навсегда остаться в этой тени не испытывала ещё никогда.
Как же оно отличалось от первого приступа безудержной ненависти к острову и всем его обитателям! Что это, Гончая, ты размякла, раскисла, распустила сопли?
Неприятно, неприятно. Будущей королеве Некрополиса подобное не пристало.
Предусмотрительный дхусс избегал открытых пространств. Они с Гончей пробирались густыми полосами неведомых Алиедоре деревьев, между живыми изгородями, ныряя из одной тени в другую. Вокруг расстилалась богатая, благословенная страна, и любой серф, понимала Гончая, прозакладывал бы душу за клочок земли в этих краях. С оставшихся за спиной гор через равнину струились мелкие речки, скорее даже широкие ручьи, и возле бурлящих порогов Алиедора то и дело замечала играющих рыб. Поля поражали чистотой, все дороги были аккуратно замощены белыми, розоватыми или жёлтыми каменными плитами, пригнанными друг к другу так плотно, что в шов не всунешь и остриё ножа.
– В те времена, когда ноори обустраивали остров по своему вкусу, они щедро тратили магию, – заметил Тёрн её интерес.
– А теперь? Магии не осталось? – Это прозвучало с какой-то неподобающей надеждой. Рассчитывать на слабость такого врага – верный путь к поражению, Алиедора.
– Осталось, – вздохнул дхусс. – И с преизлихом. Но Смарагд устроен раз и навсегда, тут ничто не нуждается ни в улучшении, ни в исправлении.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что Мудрые бессмертны?
– Если не бессмертны, то, во всяком случае, очень долгоживущи. Даже сидхам с ними не сравниться. Даже простым ноори или не очень простым, таким как Фереальв.
– Тогда, значит, новички среди них не могут появляться часто, – заключила Алиедора.
Тёрн кивнул.
– Я слыхал, ещё когда учился, что Мудрые пополняют свой синклит лишь при строгом сочетании небесных светил, когда оно благоприятствует. И, напротив, всяческие пертурбации целестиальных тел могут отсрочить это или даже вовсе отменить. Последний раз, ходили слухи, неофита-Мудрого должны были ввести в башню Затмений, как раз когда над горизонтом расцвёл Небесный Сад.
Об этом Гончая уже слышала. Небесный Сад, да, Мастера в Некрополисе частенько о нём упоминали. Комета, словно распугавшая звёзды и спутавшая привычные тропы в небесах. И ещё много всякого такого же. Небесный Сад, случившийся двадцать четыре… нет, уже почти двадцать пять лет назад.
А шестнадцать лет назад родилась она, Алиедора.
Или… нет. Семнадцать! Ей ведь исполнилось семнадцать! А она – она забыла. Полностью и совершенно. В Некрополисе никто не отмечает дней рождения. Но ничего, она это изменит. Они у неё научатся праздновать, а не только мастерить новые и новые полки безмозглых зомби.
– Я родился тогда, – просто сказал вдруг дхусс. – Под Небесным Садом.
– Ну и что? Под ним родилось, небось, множество детей. Больше всего, конечно, человеческих, но и сидхи были, и гномы, да и дхуссы наверняка тоже. Те же ноори!
– Не поспоришь. Но Мудрые решили по-другому.
– Послав за тобой эту парочку, – закончила его фразу Алиедора.
– В точку.
Гончая пожала плечами.
– Если глупец во что-то уверует, его не разубедят никакие мудрецы. Особенно если глупец назовет себя «Знающим», «Великим» или «Посвящённым». Нечего и пытаться.
– Даже если от этого зависит – нет, не твоя жизнь, но жизнь других?
Другие Алиедору интересовали мало.
– Убить их всех, – равнодушно предложила она. – Как я уже говорила. Пока они не убили тебя. Средство неоригинальное, но действенное. Проверено на себе.
– Убить Мудрого – это такое дело… нелёгкое, – заметил Тёрн. – Когда увидеть Мудрого зачастую подвиг сам по себе.
– Ага, это уже интереснее, – усмехнулась Гончая. – Раньше ты стал бы яростно возражать против самого подхода. Ляпнул бы что-нибудь вроде…
– Молчи, – вдруг прошипел дхусс, неразличимо-стремительным движением распластываясь на земле. Алиедора, если и отстала, то на долю мгновения.
Впереди, в неглубокой долине меж парой холмистых гряд, раскинулся городок. Судя по всему, тот самый, который дхусс называл Дуайн. Розоватые с золотом шпили, зелёные и серебряные крыши – городок напоминал коробку с красками, беспорядочно смешанными вместе детской рукой. Похоже, тут никто не озаботился, чтобы аккуратно подобрать сочетающиеся друг с другом цвета.
Что-то это напоминало Гончей, что-то не слишком приятное… Ах да!
Разноцветную плесень на стенах старого сырого погреба.
На краю городка – не имевшего никаких стен или башен, одну лишь живую изгородь в рост Алиедоры – толпились люди. Или, вернее сказать, ноори. Те же, что ждали их в гавани, маги и мечники, всего числом около трёх десятков.
И это так напугало нашего дхусса? Мысль явно вышла с оттенком презрения. Какие-то жалкие три…
– Не в них дело, – прошипел Тёрн, по-змеиному отползая назад, в самую гущу зарослей. – Туда смотри, вот туда!
– Трое в плащах, с закрытыми лицами, остальные перед ними расступаются. Ну и что?
– Мудрые. Теперь в масках. В гавани был только один. Сейчас трое. Мы растём в цене, Алли… Алиедора, – закончил он полным её именем.
– Оставайся здесь, – резко приказала она.
– Что ты собираешься…
– Сейчас увидишь. – Кровь весело мчалась по жилам. Хватит, она слишком долго бегала. – Сейчас вы все увидите, что такое настоящая Гончая, – посулила Алиедора.
– Не вздумай, – зарычал дхусс. – Только всё погубишь.
– Почему?
– У тебя даже булавки не найдётся. И не надо мне тут этого: мол, «настоящей Гончей не требуется никакого оружия!»
Алиедора покраснела. И удивилась – она, оказывается, ещё способна краснеть. Потому что именно это она и собиралась сказать – нет, не сказать, презрительно и надменно бросить ему в лицо, как и положено истинной королеве Некрополиса!
– Они почувствуют тебя, стоит нам шелохнуться.
– Это мы ещё посмотрим, – шёпотом хорохорилась Алиедора, однако понимала, что проклятый дхусс опять оказался кругом прав.
Три фигуры с лицами, закрытыми изящными вычурными масками. Капюшоны плащей отброшены на спины, походка ровная, лёгкая, почти невесомая. Не касаются земли, говорили о таких. Руки свободны; эти Мудрые, бесспорно, выдающиеся чародеи, если не нуждаются в посохах или иных атрибуциях.
Да, опасно. Очень опасно. Вдоль спины ползли холодные мурашки.
