– А я человек? Видишь ли, пока все еще можно решить спокойно и мирно, но если нам придется тебе доказывать, что мы посланы властителем, он ведь может и рассердиться.
Дракон смотрел на них сверху вниз, и по его абсолютно невыразительной морде ничего нельзя было понять. Оттенки настроения Шарика Дан различать научился, хотя тот тоже разнообразием мимики не блистал, но тут уж совсем… Грубая подделка под Голливуд… Или Голливуд на заре спецэффектов. За миллион лет до нашей эры. Дан неторопливо, стараясь провокационных движений не делать, снял куртку, бросил ее на луку седла, мимоходом удивившись спокойствию лошадей, закатал рукав, очень культурным голосом попросил дракона смотреть повнимательнее и смачно шлепнул себя по предплечью. Знак немедля возник на покрасневшей коже.
– Так бы сразу и сказали, – проворчал дракон, – а то эльфа вперед, а они наглецы известные. А ну как я рассердился бы да сжег его и вас вместе с ними?
– Это ты обсудишь с властителем, – бросил Алир. Дан бы по его надменной роже тоже настучал от души, – если ему захочется с тобой говорить.
– Ладно… Кто тут у вас главный-то?
– Он, – дружно кивнули на человека вампир и эльф. А ведь Нирут главного не назначал. Он послал всех троих. Ладно, об этом мы тоже поговорим потом.
– Человек, значит… Этот недоразвитый чей?
– Спокойно, – приказал Дан смертельно оскорбленному Шарику. Был бы недоразвитый, не понял бы. – Это тебя не касается. Мы – триада властителя и с первым встречным о деле говорить не будем.
– А если первый встречный оказался старшим?
– Старшим? Тогда можно говорить. В округе стали пропадать люди. Властителю интересно, какое отношение к этому имеют драконы.
– И что, пропажа нескольких человек нарушает равновесие?
У человека, а также эльфа и вампира это прозвучало бы с издевкой, сарказмом или как-то еще, но дракон говорил ровно и невыразительно, как механизм. Вот интересно, как оценивать его высказывания: со своей, человеческой, точки зрения, и тогда нахала надо ставить на место, или с драконьей – он же может считать, что просто задал банальный вопрос. Ну такие вот они простодушные создания. Не понимают, какое дело властителям до десятка человечков. Как это повлияет на основы мироздания? Да никак не повлияет.
С человеческой. Судя по всему, одно только поминание властителей должно вызывать священный трепет у каждой разумной твари. А эта тварь… в общем, тварь и есть, но в ругательном смысле. Как ставить на место летучий КАМаз с бочкой напалма?
– Повторяю: властителю интересно. Ты откажешься удовлетворить его любопытство?
– Не откажусь. Если ты мне объяснишь, как исчезновение нескольких человек может нарушить равновесие.
– Само по себе – никак. А думать о последствиях тебя никогда не учили, старший? Пропажа людей недалеко от земель драконов может навести на определенные мысли. А если среди родственников отыщется достаточно активный человек, который сумеет сплотить вокруг себя других? Если эти исчезновения вызовут волнения? Если волнения приведут к конфликтам?
– Да кто ж будет воевать с нами? – изумился дракон. – Посмотри на себя – а потом на меня.
– Впечатляет, – согласился Дан. – А представь себе такую машину, похожую на арбалет, только очень-очень большую, заряженную очень-очень большой стрелой… Ну вот с то деревце например. Тоже, полагаешь, не получится?
– Нету у вас таких машин, – насторожился дракон.
– А откуда тогда я о них знаю? – ласково спросил Дан. – Стоит ли недооценивать противника? Что, старший, человечинки захотелось?
Дракон качнул головой, приблизив морду к ним поближе. Конь под Даном все же не выдержал и взвился на дыбы, едва не сбросив всадника.
– Нервные животные. Нет, человек, не едим мы людей.
– Я задал вопрос в другой форме: какое отношение к исчезновению людей имеют драконы. Прошу ответить именно на этот вопрос.
– Вон тот утес видите? – мотнул башкой дракон. – Езжайте туда.
И, повернувшись задом, разбежался, тяжело вскидывая корму, и взлетел, громко хлопая крыльями. Шарик высвистнул вслед что-то несомненно оскорбительное, пришлось Дану свешиваться с седла и гладить его по голове, приговаривая, что он самый лучший, самый умный, самый красивый и самый любимый дракончик. А потом объяснять Алиру, что даже в качестве посланцев властителя не стоит злить танк, не имея соответствующей гранаты. Удивительно было, что эльф ни словом не возразил, верно, сам уже осознал, как был неправ, так что Дан заткнулся быстро и еще быстрее оделся. Весна весной, а ветер был ледяной, да и температура с утра не поднялась выше десяти градусов. Вот для пущего эффекта простудиться и обчихать драконов с ног до головы.
– Страшны, – признал Гай, когда они проехали примерно половину пути до «вон того утеса», то есть через часик. – И редкостно уродливы. То ли дело Шарик.
Шарик подпрыгнул. Он – и не понимает? Ага, конечно.
– Представляю, насколько уродливыми кажемся ему мы, – передернул плечами Алир. – Кстати, впервые слышу, что мы несъедобны. Раньше драконы и эльфами не брезговали, если эльфы были так глупы, чтоб попасться им на зубок. Вот вампиров они точно не едят.
– Не едят, – подтвердил Гай, – что не помешает ему просто перекусить меня пополам. Если поймает, конечно. На земле они весьма неповоротливы, рассчитывают только на силу и огонь. Да и в небе… Я шустрее летаю.
– Во сколько раз меньше ты весишь? – хмыкнул Аль. – Гай, а глупый вопрос можно? Как это – летать? Или ты не очень осознаешь…
– Очень осознаю, – перебил Гай. – Мы не оборотни, мы меняемся только внешне. Ну и говорить я не могу. Летать нелегко. Ты бы видел, как я учился, со смеху бы умер.
– А давно начал летать?
– В тридцать. Когда смог трансформироваться полностью. Принадлежность к высшим вампирам еще не означает, что получится полная трансформация. У низших не получится точно, а у высших – пятьдесят на пятьдесят. Низшие могут разве что когти выпустить. Дан, ты чего?
– Вспомнил, как ты когти выпустил. С серебряным болтом в плече.
– Это я могу в любом состоянии… ну почти в любом.
– А есть что-то, чего ты не умеешь? Пока или вообще?
– Есть. И пока, и вообще. Я не самый лучший среди вампиров. И самым лучшим не стану. Вот мама – да.
– Она хорошая, – вздохнул Дан, вспомнив маму. Гай и Аль захохотали так, что испугали лошадей.
– Чтоб человек так говорил о вампире!
Дан пожал плечами. Она не улыбалась при нем во весь рот, не махала когтями, не отращивала крыльев и даже свиной крови не пила. Дан не воспринимал ее как вампира. А если бы и воспринимал? Она все равно хорошая. Ясно, что не ко всем, но тот, кто любит всех, не любит никого. Кто ж из великих это сказал?
