– Хорошо, – кивнула Танва, принимаясь за перевязку, и начала ее, как и следовало, с того, что скинула непригодные, уже насквозь пропитавшиеся кровью тряпки на пол, а те, которые на что-то еще могли сгодиться, аккуратно разложила на краю стола. – Я графа перевяжу, а потом ты на все мои «глупые» вопросы подробно ответишь!
– Ну вот еще, – недовольно хмыкнул из своего угла толстяк. – Три вопроса, три ответа… Неохота мне что-то языком зазря трепать…
– Почему три? – искренне удивилась Танва.
– Ты что, маленькой никогда не была? – огорошил ее внезапным ответом Арторис. – Тебе бабка на ночь сказки никогда не рассказывала? Больше трех желаний загадывать нельзя, больше чем на три вопроса нежить не отвечает… не положено вам большего, людишки!
Аргумент показался Танве весьма сомнительным, но впустую тратить время на споры с перевертышем ей не хотелось. Она бы и так, без всяких условий помогла Тибару, ведь неподвижно лежавший перед ней на столе красавец рисковал собственной жизнью ради ее спасения. К тому же белошвейка теперь еще сильнее чувствовала, что в круговороте событий, в который она случайно попала, ей не выжить одной, без поддержки хоть и ослабевшего, но все же имевшего силу Дома Ортанов. Она увидела слишком многое для простой смертной, и об этом было известно не только графским слугам, но и гаржам, для которых жизнь человека – ничто.
Перевязать рану чуть выше колена оказалось самым простым. Залепленный кровью затылок тоже доставил немного хлопот, а вот с глубокими ранами на теле графа Танве пришлось основательно помучиться. Тряпки были слишком короткими, и их никак не удавалось прочно закрепить на богатырской груди. Пока Тибар лежал в беспамятстве, все вроде бы было хорошо, но белошвейка боялась, что, как только раненый очнется и начнет двигаться, вся ее хитроумная конструкция из множества лоскутков да узелков не продержится долее пары минут на гибком, мускулистом теле. В конце концов решив, что она сделала все возможное в жутких подвальных условиях, Танва швырнула под ноги остатки ненужных лоскутков и повернулась к притихшему, но внимательно следившему из своего угла за ее работой Арторису.
– Вот вроде бы и все… чем еще помочь ему, я не знаю! – честно призналась белошвейка.
– Не волнуйся, Ортаны живучи, как блохи, через четверть часа оклемается и сразу орать почем зря начнет, – ответил толстяк и, вдруг высоко подпрыгнув, ударил кулаком по стене.
Девушка испугалась и вскрикнула, на всякий случай прикрыв лицо руками, но тревога оказалась напрасной, толстяк не желал ей зла, а всего лишь пытался проделать в стене дыру… надо сказать, не безуспешно. Как-то умудрившись уцепиться левой рукой и пальцами босых ног за выступающие камни кладки, низенький перевертыш с трех мощных ударов выдолбил в стенке под самым потолком небольшое отверстие, а затем, к удивлению белошвейки, просунул в него голову.
– Вот и все, туман рассеялся, а с ним и чары ушли, – спрыгнув на пол, заявил толстяк, с важным видом хлопая ладонью о ладонь. – Задавай свои вопросы, да драпаляем отсюда быстрее! Стражники назойливей гаржей бывают, да и безликие нас все равно искать вскоре начнут, только вот дух переведут… А их еще ой как много осталось!
– А как же граф?! Неужели здесь его оставим?!
– Это был первый вопрос? Мне на него отвечать?! – неожиданно для девушки Арторис рассмеялся, а затем произошло уж совсем невероятное – зловредный толстячок по-доброму улыбнулся. – Что, втюрилась, замарашка, в Его Сиятельство? Не боись, не брошу твоего драгоценного! Правда, понять не могу, что ты в нем такого нашла, я вроде ничем не хуже, а кое в чем и стократ лучше буду!
Щеки растерявшейся девушки зарделись румянцем. Танва не могла ответить на этот вопрос даже самой себе: язык не поворачивался сказать однозначное «да», но и «нет» выходило не таким уж и твердым. Тибар был красивым мужчиной и в последнее время проявлял к ней заботу, никак не объяснимую с учетом ее низкого происхождения. Она боялась его, чувствуя мужскую силу и непреклонную волю, но в то же время что-то и тянуло к нему, заставляло ее бедное сердечко учащенно трепетать в груди, когда вельможа был рядом. Девушка не разобралась в своих чувствах и вряд ли когда-нибудь смогла бы это сделать, тем более что она прекрасно понимала – если даже чаша весов склонится к ответу «да», то это все равно ничего не изменит. Выживут ли они или нет, падет ли Дом Ортанов в войне с гаржами или выйдет победителем, как бы ни сложилось будущее, но ей и красавцу, лежащему сейчас на столе, не суждено быть вместе… она всего лишь молоденькая смазливая простушка, а он родовитый вельможа. Ее молодость вскоре уйдет, а красота увянет, Тибар же навеки останется богатым и знатным красавцем, непринужденно, мимоходом разбивающим сердца как простушек вроде нее, так и настоящих светских дам…
– Ну, че маком закраснела?! Ишь, как щечки румянцем покрылись! Аппетитненькая ты моя, скусненькая булочка! – расхохотался Арторис и, пользуясь замешательством девушки, хотел было распустить шаловливые ручки, но почему-то передумал. – Ты времечко мое не тяни зазря, а то вот перестану быть таким добрым, и кукиш крученый ты от меня ответов дождешься! Будешь вопросы свои несмышленые задавать или нет?!
– Буду, – кивнула Танва и на всякий случай отстранилась подальше от толстяка. Уж больно пристрастно его маленькие глазки пялились на ее стройные ножки, едва прикрытые порванным платьем.
– Ну так валяй! Чего тянешь?! – развел руки Арторис, естественно, догадавшийся о цели этого маневра, но не сделавший попытки приблизиться.
– Как ты попал внутрь тумана и почему помогаешь Тибару? – выпалила на одном дыхании белошвейка, а затем добавила: – Это ты обратился в крылатого беса?!
– Во, дуреха, – мерзко захихикал Арторис и принялся шлепать ладонями по своим толстым ляжкам. – Ты кого вздумала обмануть, убогая? Протараторила быстро сразу три вопроса и думаешь, что я их тебе за один зачту? Нет, надо было бы тебя за такую дерзкую глупость по попочке упругой отшлепать, но да ладно! На первый раз прощу!
– Так ты будешь отвечать или нет? – поведение перевертыша стало девушку раздражать, ей вдруг сильно захотелось запустить в его лысую головенку чем-нибудь очень-очень тяжелым, но, к счастью, под рукою подходящего предмета не нашлось.
– Буду, – в свою очередь кивнул толстяк и вновь рассмеялся, – и даже поблажку те сделаю! Всю твою тройную глупость за один вопрос зачту, да вот только вряд ли это те че даст! Вопросы с умом задавать надоть, о сути спрашивать, а ты все мимо цели бьешь да в молоко попадаешь… – Арторис резко оборвал смех и стал иным, совершенно серьезным, а в его комичном облике вдруг появилось что-то зловещее. – Гаржи хоть основательно чар поднапускали, но их колдовство далеко не верх совершенства! Есть у тумана ихнего огроменный изъян, он лишь на людей и на ту нежить рассчитан, что настоящей нежитью является! Вы, люди, слишком усердно святош своих слушаете, а те по необразованности своей часто всякую ерунду несут и нежитью всех подряд обзывают, – пояснил Арторис. – Нежить же на самом деле – это лишь те существа, что людьми раньше были, сходную природу с человеком имеют и строением тела мало чем отличаются. Вампиры, зомби, гаржи и иные… это вот нежить, а взять хотя бы оборотня или беса, так совсем нет! Оборотень не умирал, он, будучи человеком, свойство зверем обращаться приобрел, а бес вообще таким красавцем и уродился! Так вот для беса, в которого действительно я на время обратился, этот туман лишь сгусток смрадных паров!.. Я через него тудысь-сюдысь много раз пролетал и даже не расчихался! Ну, а что же цели моих полетов касаемо, знаешь, девица, я так те скажу! Разонравились мне в последнее время гаржи что-то: скучно с ними, да и не хотца мне совсем, чтоб они ритуал с Армантгулом совершили! Жирно для них больно силу такую приобрести, еще, не ровен час, глупость какую начудят, а мне за ними подтирать да расхлебывать!
