– Да что же это творится? – скрипнул зубами Дон Кихот.
Добрыня пожал плечами:
– Я обычный былинный герой. Памяти не терял и с богами в родстве не состоял.
Благородный идальго вздохнул и промолчал.
– Теперь я планирую отправиться в ад,- сообщил я,- и освободить ее.
– Я с тобой,- заявил Добрыня Никитич.
– Я тоже.
И я…
Ни у кого не возникло и мысли поинтересоваться, согласен ли я взять их с собой в рейд на территорию ада, все считают это само собой разумеющимся.
– Вот вы где.- К нашему столику, который мало соответствует своему названию из-за громадных размеров и массивности конструкции, подошел широкоплечий парень в пестром камуфляже.- А я ищу-ищу…
Лишь присмотревшись внимательнее, удалось узнать в нем ангела Эя – истребителя нечисти.
– Присаживайся к столу,- пригласил я.
– Спасибо.
– На здоровье.
– Я согласен на ваше доминирующее положение в проведении данной операции. Но лишь на время операции и по вопросам стратегического плана.
– Отряд сформирован,- запив жесткое жаркое вином, сказал я.- Осталось решить – каким путем пойдем, товарищи?
– Девочки – направо, мальчики – налево,- внес про позицию черт, материализуясь за моей спиной. И пояснил, указав на меня пальцем: – Я с ним.
Он тут же завладел ополовиненным, кувшином и жадно высосал его содержимое да дна.
– Куда направляемся? – поинтересовался он.
Наш дружный ответ он счел шуткой.
Хороша шуточка…
ГЛАВА 25 Страж адских врат
А у меня больше сотни погружений без акваланга. Ни один до сих пор не всплыл – считай рекорд.
Ачь Капоне
С первого взгляда – обыкновенный поток расплавленной магмы, которых всегда хватает на склонах любого разбушевавшегося вулкана. Но это только на первый взгляд… Со второго, брошенного с более близкого расстояния, становится понятно, что сходство – одна видимость и на самом деле ничего не понятно. Почему лава не застывает? Почему по ее поверхности идут волны, а не разводы от вырвавшихся наружу пузырей газа? Что это за розовый туман, клубящийся на середине реки? И наконец, почему выпитое пиво начало проситься наружу именно сейчас, посреди голой каменной равнины, где нет ни единого самого жалкого кустика?
Рядом зажурчала вода.
Обернувшись, вижу стоящего в знаменитой собачьей позе Пушка, из-за отсутствия растительности пометившего приглянувшийся камешек.
Видимо, заметив тоску в моих глазах, усилившуюся при виде его маленькой животной радости, он ободряюще тявкнул и поспешил на поиски следующего приграничного камня.
– И как мы переберемся на ту сторону? – почему-то шепотом спрашивает Эй.
– Еще не знаю, но думаю, вплавь пробовать не стоит.
– Шутишь?
– Пытаюсь.
А если серьезно, раньше как перебирался?
– Да я здесь впервые,- признаюсь я.- Раньше порталом пользовался.- Оборачиваюсь к Ламиире: – А ты?
– Тоже. Какие-то дикие места.
Пахнув перегаром и серой, запах которой и без того витает в воздухе повсеместно, возник уже знакомый черт. Поникшее рыло и нездоровый цвет пятачка наглядно свидетельствуют о пагубности привычки злоупотреблять алкоголем. Особенно в неразумном чередовании его разных видов. А ведь я предупреждал его о последствиях…
– Ик! – Кувырнувшись в воздухе, черт с трудом принял вертикальное положение, лишь со второй попытки сумев сопоставить верх-низ с рогами-копытами.- Здрасьте.
– Чего-то ты бледненький,- обеспокоенно заметила сестричка.- Отравился бормотухой?
– Как ею можно отравиться? – искренне изумился черт.- В ней же микробы дохнут.
– Вот дохлыми и отравился. Трупный яд, он самый опасный.
– Да не отравился я ничем! – возмутился рогатый представитель нечисти.
– А почему тогда такой бледный? – насела на него Леля. Вот уж не думал, что она может быть такой настырной.
Привлеченный спором, подтянулся к компании мохнатый щенок, свесив язык и навострив ушки.
– С тобой бы так.- От жалости к самому себе черт пустил слезу.- Сплю я в трактире, пристроившись на комоде, о вас думаю…
– Неужели? – удивился я.- И что именно?
– Разное,- пожал плечами черт.- Что идиоты, раз поперлись ни свет ни заря, да еще и не похмелившись.
– Хм.- У Лели неожиданно зачесался нос.
– И тут кто-то хватает меня за хвост.- От воспоминаний о пережитом ужасе глаза рогатой нечисти стекленеют и увеличиваются вдвое.
– Кто?
– Ужас в рясе и с крестом на пузе.
– Отец Дормидонт? – Просто других священников тех краях я не знаю.
– Он самый,- подтвердил черт.- Представь? Чуть ифаркт не получил.
– И чего он хотел?
– Говорит, дуй за ними – это в смысле за вами – и помогай, а то…
– Что то?
– Он не договорил. Но нехорошо так посмотрел на крест свой и на меня.
– Рогатенький,- ласково улыбается черту Ламиира и переводит разговор на более насущные проблемы.- Мы тут в растерянности: сами не местные, отстали от дилижанса, спросить некого, указателей нет, тропы звериной и той не видно. Может, подскажешь, как нам попасть на тот берег?
– Афродита Посейдоновна, постыдитесь,- укоризненно, но изображая нечто похожее на галантный поклон, отвечает черт.- Это вы-то тут не местная?
– Я. И можно неофициально – Лами.
– Лама, детка.- Опустившись ей на плечо, черт искоса заглядывает в вырез блузки. Его глаза восторженно округляются, по рогам заструились статические разряды, а из уст непрерывным потоком полилась вязкая патока комплиментов: – При столь прекрасной внешности обладать памятью совсем не обязательно. Даже наоборот. Вот наш ученый Ёся Кацман, временно оставивший родину предков Одессу ради сомнительных западных благ, установил, что количество морщин на лице женщины прямо зависит от количества извилин в мозгу.- Черт склоняется к ее ушку и хрипло шепчет: – У тебя такая гладенькая кожа. Прямо-таки шелк.
– Красавчик,- улыбается Ламиира,- тебя можно попросить об услуге?
– Разумеется, детка.
– Слезь с плеча и перестань дышать на меня своим перегаром!
Отлетевший на безопасное расстояние черт задумчиво почесал переносицу.
– О женское коварство… – проявляя солидарность, молвил Дон Кихот и зашелся хриплым смехом, звучащим из-под шлема подобно лаю простуженного дракона.
– Ах ты… консервная банка! – обиделся черт. И демонстративно повернулся к нам спиной.
Зря он это.
Его непрерывно подергивающийся хвост и раньше привлекал внимание заскучавшего щенка, а теперь, оказавшись в пределах досягаемости, стал желанной игрушкой.
