все время называешь арьев дивами?
— Потому что они и есть дивы. Порождения бездны, змеелюды, принявшие человеческий облик. Из-за них все беды, приходящие в мир! Мы, истинные арьи, всегда это знали. А теперь, когда Тигна Кара пробудился от сна, об этом узнают все. Мы — острие копья Исвархи, бьющее в Змея Тьмы! Мы очистим мир от скверны, и он возродится обновленным из крови этих нечистых тварей! Теперь ты понял?
— Кажется, начинаю понимать… — пробормотал Аоранг, вытирая пот со лба.
Тилла откусил кусок сырной лепешки.
— Слушай дальше. Когда мы получили согласие государя Аюра, то начали готовиться к встрече переселенцев. Я приказал всем вождям, всем главам родов выкопать из земли изваяния Тигна Кары, зарытые в древние времена. Мы воздвигли жертвенники, вырыли ямы, наточили жертвенные ножи для снятия кожи и приготовили сосуды для крови тварей. Пришло время Солнцу явить свой гнев!
— Кто это — Тигна Кара? В Аратте такого бога не знают…
— Ну еще бы! Это самый грозный лик Сурьи Исвархи — Солнце Убивающее. Тигна Кара ужасен и праведен. Он приходит, когда миру грозит гибель, чтобы выжечь всю тьму, чтобы не осталось ничего, кроме света.
— Но убийства невинных… Убийство целого народа! — Аоранг как ни старался, не смог сдержать возмущение. — Это вы называете светом?!
— Не невинных, а желтоглазых дивов, которые губят наш мир, — с ледяным спокойствием произнес Тилла. — Вот не будь ты спасителем моей жены и сына, Солнцем клянусь, я бы сейчас разгневался! Впрочем, ты всего лишь невежественный чужестранец, чей разум затуманили ложные арьи. Открой сердце, и услышишь правду…
И Тилла принялся рассказывать то, что Аоранг слышал еще в храмовой школе — однако с совершенно иной стороны…
— Однажды мои предки встретили в безводной пустыне на востоке небольшое умирающее племя. Те люди выглядели необычно, они были смуглыми, словно солнце пыталось их сжечь, да не смогло. Глаза у них были желтыми, как у пустынных хищников и злых дивов… Почему же мои предки приняли их? Из милосердия! Оно и погубило нас — ибо чужеземцы оказались хитрыми и жестокими колдунами. Очень скоро они обманом захватили власть в Солнечном Раскате… И вот уже нас стали звать сурьями, и мы сами не заметили, как стали рабами в собственной стране…
— Насколько я помню, все было немного не так, — заметил Аоранг. — Присоединив к себе это необычное племя, с помощью их знаний и умений сурьи вскоре достигли невероятного могущества. Вчерашние кочевники начали строить в степи города и понемногу овладели всем Солнечным Раскатом, а потом и поречьем Ратхи.
Тилла посмотрел на него насмешливо:
— Даже если так — какая теперь разница? Овладев поречьем Ратхи, ложные арьи устроили там новую столицу — Солнечный Престол. Говорят, она возникла на холме у реки за одну ночь! Соседние племена начали платить им дань, перенимать их обычаи… И отдали себя в полную власть злых дивов.
— Почему ты так считаешь?
— Праведные люди живут своим родом, как завещали предки, а дивы, колдуны и торговцы заводят царство, чтобы кормить своих богов, высасывая кровь и золото из подвластных племен…
— Я никогда об этом не задумывался, — признался Аоранг.
— А ты подумай! Это тоже слова моего мудрого дяди. Я сам долго их осмыслял, пока не понял… Вот тогда наши пути с ложными арьями и разошлись. Желтоглазые пошли по пути обмана, могущества и порабощения соседей. А мы вернулись в степи. Мы не делаем запасов золота, мы не считаем своего царя живым богом. Мы — праведные люди, не грешники… Тогда нас и стали в Аратте звать сурьями, немытыми дикарями с окраины…
Аоранг мрачно кивнул. Теперь ему было, пожалуй, все ясно.
— А этот твой великий дядя, которого ты все время вспоминаешь… Если он еще жив, я почел бы за честь с ним побеседовать!
— Он жив, но побеседовать с ним не получится, — развел руками Тилла. — Он сейчас в Аратте — сражается с врагами в их логове. Его имя Зариан, брат царя Аурвана. В Аратте его прозвали Зарни Зьен.
Некоторое время оба молчали. Князь, устав от разговоров, ел и пил. Аоранг думал.
— Послушай, князь, — наконец произнес он. — Я решил, чего хочу попросить у тебя в награду.
— Слушаю тебя, — наклонил голову Тилла.
— Я прошу милости. Пощади переселенцев, оставь им жизнь… Ты ведь не всех…
— Всех, — несколько разочарованно ответил Тилла. — Переселенцы уже приняли от меня последнюю милость. Сейчас я уже думаю, что немного поторопился — рабы бы нам не помешали. Но не беспокойся, слуг и простолюдинов мы убили быстро.
— И женщин, и детей?
— Без исключений, — отрезал князь. — Ты все еще не понял! Я же не бешеный волк, мне претит бессмысленная кровожадность. Но арьи должны быть уничтожены ради спасения мира. Когда умрет последний арий, прекратится потоп — так сказал мой мудрый дядя…
— А ты понимаешь, что Аратта придет мстить?
— Ха! Уже пришла. Но пусть сперва найдут нас! — Тилла откинулся на подушках. — Некогда возникла у нас вражда с накхами из-за предгорных торжищ. Их князь разорил Эрех и Сур, а потом спросил, долго ли мы будем бегать от него по всей степи? И не пора ли нам выйти на честный бой и сразиться, как подобает мужчинам? Знаешь, что ему ответил мой прапрадед? «Я не бегаю от тебя, — сказал он. — Я делаю только то, что мне нравится. Хочу, еду туда, а хочу — сюда. Если ты разоришь пару городов, от этого пострадают только купцы и ремесленники, а прочие… Попробуй поймай ветер! Ну а когда я решу сразиться с тобой — это ты узнаешь по торчащей из глаза стреле!»
Аоранг смотрел на него с глубокой скорбью.
— Хотя бы скажи, где вы закопали тела переселенцев, — попросил он тихо.
— Да хватит ходить вокруг да около! У тебя кто-то был среди них, я же вижу. Ты уже давно хочешь спросить, но боишься.
— Да, был, — глухим голосом ответил мохнач.
— Я же сказал, что сожалею о том, что мы убили слуг! Если хочешь, мои люди укажут, где они похоронены. Ты можешь совершить погребальный обряд и оплакать того, кого искал.
— А… что вы сделали с арьями?
— Их кожа пошла на плащи для Тигна Кары. Их черепа стали вместилищем весны нового мира. Требуху и кости мы выбросили в степь на поживу шакалам.
В глазах у Аоранга потемнело. Он оперся руками на стол, чтобы не упасть.
Тилла, глядя на него, неодобрительно покачал головой.
— Прости, я покину тебя, — с трудом пробормотал Аоранг, — мне надо побыть одному.
Тилла равнодушно
