Ознакомительная версия.
Несмотря на ранний час, в городе уже кипела жизнь. По пыльным широким улицам спешили торговцы с товаром, каждый хотел занять место получше. Одни тащили на длинных палках подвесные корзины со снедью, другие толкали пред собой тачки, волокли скрипучие тележки. Те, что побогаче, погоняли прутиками ослов, навьюченных поклажей или запряженных в повозки. Немногие вели лошадей и странных, диковинных животных с надменной мордой и двумя мохнатыми горбами на спине. «Верблюды», – пояснила Меридит, а Энка почему-то хихикнула.
Некоторым же счастливцам спешить было не нужно. Они, медленно потягиваясь, разминали кости; шаркая, выходили из домов и нарочито неспешно плелись, звеня огромными связками ключей, которыми отпирали амбарные замки на дверях лавок и магазинчиков. А после, степенные, стояли в дверях, щелкали орехи и бросали высокомерные взгляды на спешащую, галдящую, бранящуюся толпу. Это позже, когда проснутся покупатели, надо будет суетиться, лебезить, угождать. А пока можно поважничать перед менее удачливыми и состоятельными торговцами, не имеющими собственных торговых площадей. Приятно!
Эльф, гном и люди были ошеломлены утренней суетой огромного города: казалось, их захлестнула живая река, могучий поток, из которого уже не выбраться, как ни старайся. Становилось страшно и весело.
Но наемники только головами качали и мрачнели. Привычный взгляд сразу уловил неладное. Не было в толпе торговцев ни дев корриган с корзинами целебных трав, ни лесовиков с грибами и ягодами, не мелькали бороды гномов и страшные рыла гоблинов, не шлепали ластами пропахшие рыбой водяницы. Да и среди людей маловато попадалось светловолосых северян.
Зато много, даже для Кансалона слишком много, встречалось торговцев оружием, амулетами, военной амуницией, зельем для излечения ран и отвода стрел. И у каждого продавца довольно скоро находились покупатели – останавливали прямо на улицах, вдали от торговых рядов. Но были это не серьезные воины-наемники, которые всегда подолгу, тщательно выбирают дорогое оружие, нанимают колдуна, чтобы подобрал подходящий амулет и проверил качество зелья. Налетали бритые, безусые мальчишки, хватали все побольше и подешевле: несбалансированные мечи, дурной стали ножи, поддельные амулеты, плащи из подгнившей рани.
Хельги с Меридит морщились презрительно, а Энка вдруг сложила стих. Правда, он был столь же далек от настоящей поэзии, как орк от эльфа, но потряс ее до глубины души самим фактом своего появления.
Я скажу вам – ой-ой-ой!
Пахнет Праведной войной!
– продекламировала она.
Праведная война – понятие из лексикона наемников.
Войны бывают разные. Повздорят, скажем, два соседа-короля или наследники не поделят трон – наймут себе каждый по войску и грызутся, пока деньги не кончатся. Белым Щитам от такой войны сплошная выгода.
Нападет на богатую страну орочья орда – тоже неплохо. Прежде чем послать в победную битву собственную армию, правитель наверняка постарается подрядить для черной работы тысячу-другую наемников.
Но бывают страшные Праведные войны – не на жизнь, а на смерть, во имя великих идей и священных целей, когда не регулярные армии, тем более не наемные войска, а простой народ в фанатичном порыве, оставив привычные дела, бросается в пучину убийств и разрушений. Самые кровавые, жестокие, опустошительные и долгие – это Праведные войны. Они не для Белых Щитов, не для чужих. В них все чужие – враги. И нет никому пощады! Ура!
Такую войну и почуяла Энка.
– А чего ты, собственно, ожидала? – не оценил ее проницательности Хельги. – Еще при нас весной началось.
– Надеялась, что сюда не дойдет.
– За пять-то месяцев? Скажи спасибо, что город еще не разнесли!
– Спасибочки! – Энка дурашливо раскланялась, изобразила нечто вроде реверанса. На нее стали оборачиваться. Обычно гаремные женщины так себя не ведут, особенно на улице.
– Блаженненькая она у нас! – громко пояснила Меридит. – Припадочная, бедняжка… уймись, дурища, ты нас всех угробишь!
– За собой смотри! Гаремные женщины не должны ругаться на улице, – парировала та.
Город был огромным, просто бесконечным. До квартала Белых Щитов добрались едва ли не к полудню. Но вот наконец перешли улицу и оказались будто в другом мире. Здесь не суетились торговцы, не толпились покупатели, не громоздились пестрые кучи товаров. Унылые казармы-бараки выстроились правильными рядами. На улицу выходили их глухие, без окон, стены в два человеческих роста, изукрашенные непристойными надписями и похабными рисунками. «Ох и страшно здесь, должно быть, ночью», – подумала Ильза. А зря. Квартал Гильдии, невзирая на удручающе-мрачный вид, был самым спокойным в Кансалоне – городе, наводненном ворами и разбойниками всех мастей.
Энка вертела головой и радовалась. Редкие прохожие таращились на их процессию с нескрываемым удивлением: обычно гаремы в этот квартал не захаживали. Сильфиде нравилось наблюдать их реакцию – она обожала розыгрыши.
Меридит тоже радовалась. Добрая половина редких прохожих не принадлежала к роду человеческому. Это обнадеживало.
– Эй, – окликнул Рагнара молодой наемник – человек с длинными черными волосами, заплетенными в дурацкую косу, – ты не ошибся адресом, приятель? Ты в курсе, куда забрел? Твоим бабам тут не место!
Говорил он вполне миролюбиво: на самом деле по улицам этого района разрешалось ходить любому, даже гаремной женщине. Это в переулок постороннего не пускали, а в другие места – пожалуйста.
Но Меридит почему-то сочла нужным разозлиться.
– Не тебе, Аким, указывать, где нам место, а где нет! – рявкнула она так, что бедный Аким из Аполидия подпрыгнул и рефлекторно вытянулся по стойке «смирно».
Лицо женщины скрывала кисея, но ЭТОТ голос он не спутал бы ни с каким другим в мире. Однажды его угораздило попасть под командование десятника Меридит, о том времени он сохранил самые неприятные воспоминания.
Будучи сотником, да и не без влияния Хельги, Меридит склонна стала к некоторому либерализму, но во времена оные десятником она была суровым и беспощадным.
– Так-то лучше! – Диса откинула с физиономии кисею и одобрительно кивнула остолбеневшему Акиму. – А что, у Хабура открыто?
– Так точно! – отрапортовал тот по старой привычке, и необычный гарем двинулся дальше.
До предела заинтригованный Аким скромно потрусил следом, не сводя глаз с бывшего десятника. Неужели кто-то осмелился взять этакое чудовище в жены?
Дело прояснилось, как только процессия свернула в переулок. Появился патруль, женщины сбросили юбки и накидки, и оказалось, что четверо из гарема не женщины вовсе, а еще двое – кансалонские сотники, что в глазах Акима делало их половую принадлежность несколько неопределенной.
Ознакомительная версия.
