— Харзиец? — не удержался молодой Али-бей. — Это который…
— Тихо! — одернули его хором Сунджан, близняшки и Лейла.
И Валих замолчал.
А Рашид аль-Шинби все говорил, все нанизывал бусины вымысла на нить души, и ему казалось, что совсем рядом, в темноте, стоит беловолосый гигант из снов и одобрительно улыбается, внимая рассказу… А там, за гигантом, толпится целая вереница теней, которые только и ждут своего часа, своей бусины, отдав власть над бывшим и небывшим ординарному хакиму мектеба «Звездный час», как отдают наследственный клинок.
Слова рождались сами.
В двадцати шагах от них, зажатый двумя стволами кизила, спал старый меч. И видел хорошие сны.
Глава девятнадцатая
Неистовая Зейри
Можно сказать смело:
«Смерть — не сметь!»
Посмела.
Наверное, все действительно предопределено заранее. Раз и навсегда, приговор окончательный, обжалованию не подлежит. А мы-то думали, что поймали за хвост птицу Рох, что наконец отыскали тайный ключик к Шкатулке Судьбы и теперь Госпожа Неотвратимость у нас в руках! Проще простого: инъекция безобидного снотворного маленькому Валиху — и в забытье впадает вся страна! Связь прямая и очевидная. Выводы? Как на ладони. Находить детей-концентраторов (при современной технике и разработках аль-Беруни это задача для младенца, при условии, что младенец является опытным программистом и снабжен необходимым фактическим материалом) — и создавать им соответствующие условия. Звездный час для всех! Рай на земле!
Звезды — у нас на службе.
Конечно, не обошлось и без издержек, — но ведь мы серьезные люди, требовалась тщательная проверка, чтобы убедиться…
Убедились!
И решили, вот они — рычаги Вселенной! Радуйтесь: мы уже научились ими пользоваться! Мы сейчас, мы на подходе, мы то, мы се… Хаким-эмир поспешил доклад представить — куда надо; крикливый пролаза всегда знал безо всяких гороскопов, что, куда и когда надо представлять! А на самом деле, как глупые дети, стали наугад тыкать в кнопки трясущимися пальцами — что получится?
Получилось.
Как загорелись у всех глаза, когда был составлен гороскоп этой маленькой дряни! Подумать только — сверхконцентратор в самом Дурбане, в столице, под боком! Все планеты — в одном доме! Змееносец расположен… Ладно, замнем. Не неделя, не месяц — целый год в нашем распоряжении! За год мы смогли бы сделать столько…
А на самом деле мы оказались слепыми орудиями в руках Того, Кто создал эти рычаги; и Он просто дергал за ниточки — легко, незаметно, — подталкивая нас к одному Ему ведомой цели. И в сладостный миг триумфа, когда мы уже торжествовали победу, Судьба настигла нас, войдя следом за девчонкой во двор мектеба и закрыв за собой дверь.
На замок.
А ключ выбросила за решетку.
Что послужило первопричиной? Местоположение самого мектеба? Надвигающийся Ноуруз? Присутствие здесь других, пусть и не таких сильных концентраторов? Сама девчонка? Все вместе? Или неизвестный фактор, которого мы не учли, да и не могли учесть?
Случайно ли оказались тут все мы — не только дети?
Какие шайтаны приволокли в мектеб хайль-баши? Почему бабка увязалась вслед за правнучкой? Что намеревался делать хаким Рашид?! Откуда взялся вместе с хакимом бородатый бандит со своим громилой-телохранителем?!
Кто такой доктор, подстреливший господина Ташварда?!
Зейри Коушут не знала ответов на эти вопросы. Зато она знала другое: время для проволочек и рефлексирования вышло. Без остатка. Пришло время действовать.
Пока сгустившийся воздух не застрял в горле последним хрипом, пока жажда не превратила их в мумии, пока все окончательно не сошли с ума, пока маленькая мерзавка… змея… сколопендра не пустила в ход свои ножи.
О, господин Ташвард многое успел рассказать им, прежде чем провалиться в забытье горячечного бреда! Ворочаясь на лежанке, гулям-эмир насиловал собственное естество, держась до последнего слова. Они слушали, закусив губу.
Слушали правду. И как эта бестия в очередной раз пыталась сломать музейную реликвию, и как гулям-эмир хотел помешать ей, и что оказалось у твари под шалью! Двенадцатилетняя девчонка разгуливает с десятком боевых метательных ножей! Дрянь, обладающая сноровкой профессионального убийцы! Только этого не хватало — когда все они заперты в коконе взбесившегося времени и окончательно свихнувшегося пространства!
Правда, очень хотелось верить, что — не окончательно…
Ну а добряк доктор, не разобравшись, начал палить сдуру — и угодил в господина Ташварда.
Значит, и в этом виновата дрянная девчонка!
Недаром же всем здесь были схожие видения… Убить, убить подлую тварь! Теперь-то госпожа Коушут была уверена, что знает, к чему их подталкивает Судьба, Творец — или кто еще есть там, наверху? Одно дело — неосознанное следование воле высших сил, когда ты даже не догадываешься, что или кто тобой движет, и не видишь конечной цели. И совсем другое — прочесть наконец записи на огненных скрижалях, понять их, принять, ощутить сердцем — и исполнить предначертанное! Тогда из слепой марионетки ты превращаешься в сознательного и добровольного союзника Творца — а это уже совсем другое дело! Такой ролью можно гордиться…
Да и что принес бы стране год, сконцентрировавшийся в злобной твари?! Можно себе представить! Стереть, вычеркнуть безумное время из жизни Человечества — тем более что именно так и предопределено Судьбой!..
Может ли человек отменить Судный день?
Однако гулям-эмир прав — даже если он сказал не всю правду или не совсем правду. Все равно девчонка — это вооруженный до зубов убийца, спрятавшийся под маской безобидного возраста! И первым делом надо вырвать ядовитые зубы, заставить ее отдать ножи! О, господин Ташвард оказался предусмотрительным… жаль — не до конца. А там — посмотрим.
* * *
— Господин Али-бей!
— Да? — Хайль-баши всем телом повернулся на голос.
Неторопливо, с подчеркнутой ленцой.
Он был огромен и медлителен, этот скверно воспитанный мушериф, но огромным он был на самом деле, а медлительным лишь казался; и госпожа Коушут прекрасно понимала, что если дойдет до дела, то с двумя ее гулямами Фаршедвард управится в несколько секунд. Ее же оставит на закуску и уж будьте уверены! — закусит с отличным аппетитом, под стать телосложению. А сказать о гулям-эмире, о самой серьезной боевой единице, что он в данный момент небоеспособен, означало не сказать ничего. Зейри видела, что господин Ташвард последние часы балансирует на грани небытия, отчаянно цепляясь за жизнь зубами. Зубы крошились, жизнь ускользала, но Ташвард отчаянно хотел жить, и он мог выжить — но раненому срочно требовалась квалифицированная медицинская помощь.
