Ознакомительная версия.
Ситуацию, как всегда, спас Тиграш. Хищный кот проложил путь сквозь разноцветную стаю рыб, как ледокол во льдах Арктики. Я вцепилась в мокрую шерсть с энтузиазмом утопающего, дотянувшегося до единственного спасательного круга, и с ужасом заметила стремительно буреющую вокруг моего кота воду. Многочисленные рыбки сновали вокруг спасателя, ныряя куда-то в гущу шерсти. Благодаря их непрерывным трудам вода быстро теряла прозрачность. Пусть Тиграш не подавал никаких явных признаков беспокойства, наблюдать за медленным, но верным поеданием любимца я вовсе не желала, поэтому потянула его за собой из воды. С тем же успехом я могла бы волочь за собой легендарный «Титаник», привязав к нему канат, — усилий много, а толку никакого.
Как ни странно, кот вовсе не собирался помогать спасать его жизнь. «Какое благородство! — мысленно всхлипнула я. — Пожертвовать собой, чтобы дать мне уйти!» Но я вовсе не желала оставлять великодушного зверя умирать в гордом одиночестве. Как я потом смогу жить с этим? Поэтому просто легла на воду и постаралась расслабиться, предоставляя водным агрессорам закончить начатое. В конце концов, умереть с тем, кого искренне любишь, не самый худший вариант. Хотя лично я предпочла бы нечто более быстрое, чем быть съеденной заживо какой-то мелюзгой.
«Дорогая, у тебя просто талант из всякой ерунды делать трагедию», — мерзко хихикнул Кумивар, испортив всю торжественность момента своим наглым вмешательством.
Нет, в этом мире даже помереть спокойно не дают! Ну каков наглец?! Я тут, понимаешь ли, с жизнью прощаюсь, а он надо мной гадко хихикает. Разумеется, от этого толстокожего кузнечного изделия трудно ожидать прочувствованной эпитафии на надгробье, но, по крайней мере, на скорбное торжественное молчание я могла рассчитывать.
«Иными словами, моя трагическая кончина всего лишь ничего не значащая ерунда? — горестно шмыгнула носом, жалея себя, еще такую юную и не пожившую совсем. — Ну прости, что я своей затянувшейся агонией вношу диссонанс в твое безупречное существование. Просто потерпи немножко, пока я тихонечко окочурюсь здесь, всеми брошенная и забытая».
«Просто удивительно оптимистичный настрой, — фыркнул Кумивар. — Брат, хоть ты объясни нашей смелой воительнице, что ее состояние и агония — разные вещи, и к смерти оно вообще не имеет никакого отношения. А я пока подумаю, каким страшным деянием заслужил подобного носителя».
«Вероника, — осторожно начал Джастудай, всемерно стараясь, чтобы мое плаксивое состояние не переросло в озлобление. — Эти рыбки совершенно безобидные существа. Твой тигр это прекрасно знает, поэтому и не собирается покидать их общество, пока они не закончат работу».
«Закончат работу? — подозрительно нахмурилась я. — И в чем, собственно, она заключается? Набрасываться на ничего не подозревающих купальщиков, доводя их до сердечного приступа и нервного тика?»
«Нет. Они старательно очищают вас от грязи и даже обрабатывают раны специальными выделениями изо рта. После обработки такими рыбками кожа становится мягкой, гладкой и шелковистой. Такую процедуру только самые богатые леди могут себе позволить, и не в каждом салоне она есть в перечне услуг. Уж больно рыбки прихотливы в уходе».
Я удивленно вздрогнула и осторожно прислушалась к собственному организму. Либо рыбешки использовали сильное обезболивающее средство, чтобы жертва даже не почувствовала, как ее едят (очень гуманно с их стороны), либо мечи правы — нас с Тиграшем никто есть не собирался. М-да. Придется жить дальше в этом странном мире, где я постоянно кого-нибудь ищу.
«Ты только что счастливо избежала гибели и уже об этом сожалеешь? — с сарказмом вопросил Кумивар. — Женщины! Никогда вас не понимал. Что вам ни скажи, все не так».
Хм. Ну что тут скажешь? Неудовлетворенность — двигатель прогресса. Кстати, логика клинков мне тоже не всегда ясна, но я же с этим живу. Можно сказать, практически смирилась…
Примерно через час, когда трудолюбивые рыбки умудрились отчистить нас с Тиграшем дочиста и даже исхитрились распутать мою буйную рыжую шевелюру (что, к слову, не каждой массажной щетке удавалось с первого раза), я, усталая, но довольная, выбралась на бортик бассейна, словно Афродита из пены морской. Может, сделала это не так изящно и вообще не могу сравниться красотой с древней богиней, но, по крайней мере, на данный момент ощущала себя одной из самых прекрасных дам ада. Как говорится, не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки… Тьфу ты, что-то не то вырвалось! В смысле все женщины прекрасны, а кто считает иначе, пусть сходит к окулисту.
Неприятно поразил факт исчезновения как седла, так и родной одежды. Пусть вещи были безнадежно испорчены, но это вовсе не повод наглым образом их тырить.
— Сперли, — печально констатировала я. — Ворье процветает даже в бездне.
«А что ты хотела, дорогая? — ехидно откликнулся Кумивар, в чьем голосе найти хотя бы тень сочувствия шансов примерно столько, сколько обнаружить в жерле проснувшегося вулкана кусок льда. — Это же ад. Здесь отбывают наказание грешники… и жулики тоже».
Я взгрустнула. Потерю не смогло компенсировать даже очень пушистое махровое полотенце… одно… на меня и кота.
Разумеется, полотенце досталось мне. Я дама, а значит, мне положено уступать. И вообще, у тигра вон сколько шерсти! Когда она высохнет, станет греть не хуже шубы и за нее же сойдет, а я, между прочим, благодаря местным грешникам осталась без всей одежды разом и седла с седельными сумками. То есть совершенно без перспектив попить, поесть и хоть чем-то прикрыть свою наготу. Поэтому я нагло вытерлась экспроприированным полотенцем и завернулась во влажную ткань, благо длина с шириной позволяли сделать это, не сверкая излишней наготой. Ослеплять своими прелестями здесь совершено некого, но тем не менее одежда была бы очень кстати. Ну и кровать тоже.
И снова мне снился среброволосый эльф, чьи бренные останки покоились в прекрасном гроте в компании влюбленной нимфы, проживающей в роще. Она мне даже фляжку презентовала за оказанное содействие при транспортировке бездыханного тела. Замечательная, между прочим, вещица. В ней вода чудесным образом не кончалась, всегда оставалась вкусной и холодной, как в ручье, что хранила нимфа. А ее сперли. Какая жалость!
Эльф, по которому родные наверняка благополучно справили три, девять и сорок дней, не просто нагло явился в сон, но и стал его ключевой фигурой. Он яростно сверкнул своими янтарными очами с изумрудными вкраплениями в радужке и с еле сдерживаемым бешенством поинтересовался:
Ознакомительная версия.
