— Она в Титании — сказал тогда Аслан, поднимаясь с пола. — Она бросила нас потому что должна была спасти отца — и похоже, ей это не удалось. Или её обманули. Во всяком случае, я знаю, что это дело рук Далиары. Больше некому. Собирай людей. Пора свести счёты, пока не поздно… Надеюсь, что не поздно…
Так мы и оказались во время ритуала… Я — достал один из балахонов, которые носили жрицы, и встал вместе с ними, а Аслан должен был ворваться в зал в любую минуту.
Но время шло…
Вот привели Липу — она обводит взглядом окружающее пространство, но, похоже, ничего не видит. Её поддерживают две служанки. Затем, девушку положили на каменный круг в центре зала, и к ней подошла Далиара… А за её спиной — Валииса. Титанида, чуть не ставшая, моей женой…
Они надевают на Липу тиару, кладут монетку на сложенные руки, одевают браслеты и кулоны. Я хмыкнул, вспомнив, как Валииса выкрала у меня ту самую золотую монетку… И теперь — из-за моей беспечности страдает Липа, а через неё — и мой отец.
Вскоре, всё готово и Далиара возносит нож к потолку. Кричит заклинания на древнем титанийском языке, и вонзает нож в грудь девушки…
Я вздрогнул… Мы опоздали…
Даже если сейчас в зал ворвётся Аслан со своим войском — это не спасёт девушку… Уже нет.
Но что-то меняется. Липа поднимается над землёй и парит, пока Далиара и Валииса читают певучее заклинание. Недалеко от алтаря, на небольшом возвышении, бьют в барабаны титаны.
Липа, кажется, очнулась, снова попыталась рассмотреть окружающий мир, затем, смогла посмотреть на кровавое пятно, расползающееся на белой рубашке, оглядела руки в крови, даже дотронулась до торчащего из её груди кинжала…
Надо же, а ведь тот маг ударил её алмазным кинжалом в тоже самое место… Говорят, это вдвойне больнее — когда чуть поджившую рану снова расковыривают…
То, что произошло дальше, я помню смутно. В Липу вселилось что-то или кто-то, она вырвала кинжал из груди, и начала убивать окружавших её жрецов. Одно за другим… Те даже не успевали понять, что происходит. Почти в тот же миг, в зал ворвались воины, во главе с Асланом… Теперь, этот лев не оставит тут камня на камне — ведь они посмели обидеть самое дорогое ему существо…
Наверное, я бы также поступил, если кто-то схватил Вики и долго и мучительно над ней издевался. Но, правда, я сейчас так думаю — раньше мне было наплевать.
Кто-то запулил заклинанием, и оно, отрикошетив о стену, ушло вверх. Но стена такого удара не выдержала, и здоровенный кусок камня, отвалившийся от неё, упал прямо на меня. Выжить-то я выживу, но сознание пришлось потерять…
Олимпия.
Я всё-таки очнулась… И надо же — тело почти не болело. Я повернула голову и наткнулась на множество пустых пузырьков, валяющихся на столике, возле кровати. Теперь не удивительно, что я ничего не чувствую — даже своих ног. Столько обезболивающего в меня влить — это кто же додумается?
Ну, ничего, вот встану — и расквитаюсь с ними. Со всеми и разом. Далиару бы не забыть…
На этом, мой мозг сказал «хватит» и я провалилась в глубокий, но здоровый сон….
Проснулась снова — огляделась. Однозначно в лечебном корпусе. Только комната тут одна — и вся в моём распоряжении. Довольно большая, светлая и просторная. Мебели мало, но вся искусно выполнена — даже отсюда вижу закорючки и цветочки.
Тело, как ни странно, чувствовало себя хорошо, голова — тоже. На столике уже не валялись пустые склянки. Поэтому, я сделала вывод, что спала довольно долго.
В открытое окно слышались песни птиц, шуршание ветра в листьях, поэтому, я сделала вывод, что всё- таки жива. И тут же захотелось встать и пойти поубивать кого-нибудь. Хотя нет, захотелось съесть чего-нибудь вкусненького и желательно много. А ещё мне так хочется, что тут была Вики… И отец… И даже два несносных титана… а самое главное — мне захотелось, что бы всё произошедшее в том зале оказалось сном… Просто страшным сном, не принёсшим никаких последствий…
Мечты, мечты… Я никогда не позволяла себе мечтать… Просто потому, что жить в мире грёз хорошо, но когда спускаешься на землю — становится невыносимо тяжко и больно. А особенно больно, когда рушатся мечты. Беззвучно, но оттого не менее болезненно…
А ещё, я старалась никому не доверять. Ибо, доверив однажды своё сердце в руки другого человека — становится невыносимо больно, если он его уронит и разобьёт. Конечно, со временем всё пройдёт — но боль от чужого предательства останется…
Я заглушила в своей голове грустные мысли и философские умоизречения, и попыталась ощупать собственную грудь. То, что я нашла там — привело меня в священный ужас…
Тонкий, почти еле ощутимый шрам сантиметров в пять — не более. Интересно знать, кто лечит так?
Додумать я не успела, так как за дверью послушались торопливые шаги и голоса. Я тут же закрыла глаза и притворилась полумёртвой — полуспящей — глядишь узнаю, кто меня так спас.
— Лидан, я твой правитель! И я должен её увидеть, — услышала я громкий голос из-за двери. Знакомый, между прочим — так холодно может ругаться только Аслан… При воспоминании о титане, мне резко поплохело, а сердце и вовсе сжалось… Ведь я так и не придумала, что скажу и ему и Эдеру, и Вики. А виртуозно лгать я не умею…
— Извините, повелитель. — Не менее холодно ответил другой, — Но она слишком слаба. И никто не может навещать её сейчас, даже вы.
На этом разговор закончился, и в комнату кто-то вошёл. По шагам я поняла, что этот кто-то один.
Стараясь дышать тихо и размеренно, как во сне, я прислушивалась к происходящему. Мужчина звенел какими-то склянками, что-то перебирал. Наконец, всё затихло, и я навострила уши.
Тишина продолжалась несколько секунд, затем, я почувствовала, как то-то весьма нагло ощупывает мои ноги, идёт выше…
Я бы могла и закричать, тем самым выдав, что пришла в себя, но я терпела, сжав зубы. По крайне мере, такую же диагностику делал и Эдер.
Терпение с оглушительным треском лопнуло, когда «лекарь» начал бесцеремонно трогать мою грудь.
— РРррр! — зарычала я, откидывая от себя… титана.
Тот упал на пятую точку и теперь с явным нахальством смотрел на меня снизу вверх.
— Ты кто? — задала я вопрос.
— Я? — переспросил титан, — Твой лекарь. Лидан.
Я внимательно осмотрела своего «лекаря» — блондинистая шевелюра длинною до… вообщем не знаю какой длины, голубые глаза и нестираемая ехидная улыбочка на лице. Ну прямо Эдер — во время нашего первого знакомства! А уж высокомерия сколько!
— Слушай, ты, лекарь! — я поморщилась, произнеся это слово, — Ещё раз до меня дотронешься — руку поотрубаю и в землю посажу.
