— Убийство? — криво усмехнулся Золотогубый. — Всего лишь небольшой розыгрыш.
— Смертельный для этого дурака.
— Э! — Деревенщина, зачарованно глазевший на золотой язык на полу, встрепенулся и перевел на Брюса совершенно безумный взгляд. — Сам ты… это!
— Вот именно, — Золотогубый ухмыльнулся еще шире. — Сам ты дурак, коли вмешиваешься не в свое дело. Или тоже жаждешь хлебнуть городского веселья?
— Чур, теперь мой ход первый!
И стиснув кулак, Брюс с наслаждением всадил его прямиком в ухмыляющуюся физиономию, в жирно блестящие желтые губы. Надеясь, что хотя бы кости у этого урода не из золота.
Нет, хрупнуло вполне по-человечески. Корочка золота на губах противника треснула, разрываясь, как тонкая жесть, и брызнула алая кровь. Золотогубый опрокинулся назад, едва не сбив с ног своего растерявшегося напарника.
— Ты на кого руку поднял, хам? — второй горожанин барахтался, выбираясь из-под своего приятеля и пинком отшвыривая стул.
— Ух ты! — произнесла Элия за спиной Брюса. — А говорил, что это я вечно вмешиваюсь…
— Да как ты посмел?! — взревел Золотогубый окровавленным ртом.
— Эй, это мое любимое выражение! — возмущенная Элия встала слева от Брюса.
Еще до того, как началась кутерьма, Брюс заметил, что маг, криво улыбаясь, отступил к окну и скрестил на груди руки.
…Это хорошо, что самодовольные юнцы оказались не готовы к нормальной драке. И хорошо, что вооружены они были всего лишь самоуверенностью и надеждой на карманного мага. И хорошо, что все остальные присутствующие предпочли не встревать в скоропалительное выяснение отношений.
Кажется, это первое нормальное сражение за все время путешествия. Без всякой магии и хитростей.
Но за двери трактира победители выбрались потирая синяки и зализывая ссадины. Следом за ними вывалился ошалелый простак, волочивший пропахший пивом рюкзак.
— Возвращался бы ты домой, — посоветовала Элия, заплетая растрепавшуюся косу. — Похоже, верно говорят, что в Золотом городе обитают люди с сердцами из чистого золота. Не прижиться тебе среди них.
— Куда ж домой-то… — тоскливо вздохнул парень, закинул рюкзак за спину и побрел прочь.
Стойкий запах хмеля тянулся за ним густым шлейфом. Местные мухи дружно снялись с посадочных мест и пристроились в эскорт.
— А в прошлом годе все больше из огня каленые орехи голыми руками таскали, — костлявый тип тянул за поводья гиппогрифов, но смотрел в сторону уходившего. — Накидают, значит, в огонь железных катышков, а как те раскаляются, велят выхватывать… Развлекуха такая, — он почесал нос о плечо и вздохнул. — Городским что, у них и руки, небось, из железа, а дураки горели… Хозяин и камин-то с тех пор не разжигает, жар-птах завел. Но это еще ничего, хоть без руки, а все живы оставались, а вот в позатом году была другая потеха…
— Весело тут у вас, — прервала исторический экскурс Элия, погладив белого гиппогрифа по клюву. — Мы уже поняли.
Маг в черном вышел из трактира и остановился на крыльце, разглядывая чужаков, но не пытаясь задержать. Кажется, он улыбался. Из окна трактира на них глазели. Потрепанные горожане не показывались.
Пока выводили оторванных от трапезы и не слишком довольных этим фактом гиппогрифов, Брюс поймал на себе несколько быстрых, изучающих взглядов своей спутницы и не выдержал:
— Что?
— Не ожидала, — Элия склонила голову, как-то по-новому разглядывая Брюса. — От тебя не ожидала.
— Сам не знаю, что на меня нашло. Поехали.
— Нет, погоди… — она удержала его за руку. — Я давно хотела тебе сказать… Знаешь, я думаю, ты именно такой, каким должен быть земляной маг. Когда я считала тебя некромантом, меня многое в тебе смущало, но я не понимала почему. Ты не похож на некроманта.
— Зато на земляного мага похож, — вздохнул Брюс. — Не выдумывай. Что ты можешь знать о них?
— О них — ничего. Но если бы они были такими, как ты, не было бы войны. Ты такой… надежный, верный, уверенный. Тебя трудно сбить с толку и на тебя всегда можно положиться. Знаешь, я завидую твоей Айке…
Трудно сбить с толку? Пока абсолютно сбитый с толку этим откровением Брюс пребывал в замешательстве, подбирая слова, Элия взлетела в седло и стукнула пятками своего гиппогрифа.
…А у иных людей душа, как вода — любую форму примет, любой воле покорится, но едва исчезнут ограничения — вновь растечется, будто и не было ничего. У других душа, как камень — точить ее и точить. Под давлением может и алмазом стать, а может — песком рассыплется. Душа-воздух, вроде легка и невесома, но без таких людей задохнешься. А есть еще душа-огонь. Сгорит в ней и радость, и боль, и любовь и ненависть без следа. Кому-то тепло и светло рядом станет, а кого опалит до смерти…
* * *
Наверное, маг Аррдеаниакас выдал первоклассную подделку и всесокрушающий пропуск, потому что даже угрюмые серебряные големы на свирепых серебряных же скакунах, сторожившие границу между обитаемыми и заповедными землями, расступились перед ними безропотно. Скакуны оставляли в травяном ковре отпечатки, глубиной в две ладони.
— Что они тут охраняют?
— Тишину и покой, которых уже не хватает на Золотом побережье. Оставили заповедник про запас…
Если и было еще что-то, что Земледержец счел достойным сбережения, то они это беспечно проморгали, наслаждаясь наконец-то безмятежностью пейзажей, полным отсутствием людей и стихийных бедствий.
Земля до начала времен…
Последняя из Железных башен блистала издали практически в первозданном великолепии. Макушка горела под солнцем. Вокруг лениво кружили непуганые птицы. Длинная тень Башни перекатывалась по изумрудным холмам, как стрелка исполинских часов.
Брюс невольно прикоснулся к шару, запрятанному за пазухой. За всеми этими бесконечными и нервными переездами, как-то не хватило времени задержаться и засомневаться в том, что они задумали сделать по воле спятившего от заключения мага.
А надо ли?
— Ну что же ты? — Элия, обогнав Брюса, оглянулась. Наскоро заплетенная коса распустилась, и ветер разметал легкие волосы, окутав голову девушки светлым облаком. Легким, истинно-золотистым, без жирного отблеска металла…
Что, если Золотой спрут распустит щупальца еще дальше? Сейчас он греет свое каменное брюхо лишь на юге, но когда маг получит свободу, возможно, он захочет завладеть всем?
Земледержец, даже с его стражей, магами, колючими заграждениями и обладателями золотых сердец не всесилен. А сумасшедший маг, вырвавшийся из клетки?
Лако, словно почуяв сомнения, сбавил ход, искоса поглядывая на всадника желтым, прозрачным и круглым глазом. Теплый ветер гонял травяную волну по равнине. По насыщенной зелени перекатывалось мягкое серебро. Крупные воздушные рыбины дрейфовали стайками, переливая радугу на боках, как мыльные пузыри.
