- Иди в себя и за пределы самого себя, Го'эль. Ничто не навредит тебе здесь, даже если испугаешься того, что увидишь.
***
Тралл открыл глаза.
Перед ним стоял мерцающий призрак. У него было четыре ноги, острые зубы, хвост, светились глаза – призрачный волк, и он знал, сам не понимая откуда, что это Аггра.
- Ты будешь вести меня? - смущенно спросил он волка. - Я думал, бабушка...
- Выбрали меня. Ну же, идем - сказала Аггра хриплым голосом, исходящим из пасти волка. - Время. Следуй за мной!
И внезапно Тралл тоже обернулся волком. Мир изменился, что-то расплылось, что-то стало реальным. Он встряхнулся, почувствовав себя легче воздуха, частью небытия, которое было всем, и последовал за нею в кружащийся туман.
Они выбежали на арену, залитую ярким светом полуденного солнца. Тралл в облике призрачного волка застыл в замешательстве.
Он смотрел на себя.
- Что за... - произнес Тралл странным голосом, которого сам не признал бы. - Мне казалось, что я должен встретиться со стихиями и...
- Тихо! - резким лаем одернула его Аггра, и Тралл замолчал. - Только смотри. Даже не пытайся сделать хоть что-нибудь. Никто здесь тебя ни видит и не слышит. Это твой поиск видения, Го'эль. Он покажет тебе, что ты должен знать.
Тралл-волк кивнул и начал наблюдать.
Молодой Тралл был не до конца одет в броню. Его тело было сильным и подтянутым, на зеленой коже поблескивал пот, в одной руке он держал меч, в другой - булаву. Сейчас - а Тралл уже узнал, где находится - он был на арене в крепости Дарнхольд. Воздух гремел от криков и свиста, и он знал, что где-то там ест фрукты и распивает вино ненавистный ему Эделас Блэкмур. Человек, который забрал его младенцем и превратил в своего гладиатора. В нем начал вскипать гнев, стоило ему увидеть, как сам борется с огромным медведем.
- Огонь, - сказала Аггра. - Он первым из стихий выбрал тебя, Го'эль. Он дал тебе гнев и ярость неистовства битвы. Он дал тебе страсть ради честного, справедливого боя. Он полыхает внутри тебя, освещая в самые темные ночи твоей жизни.
Тралл слушал, наблюдая за собой и удивляясь, каким сильным, ловким и, да, пылким он был в кругу арены. Он понял, что те самые навыки не раз пригодились ему в освобождении его народа.
Он ожидал вовсе не этого, но кивнул в ответ на слова Аггры. Огонь и правда принял его еще в юности, и он вспомнил, как даже сейчас горит в нем желание помочь своему миру. Он улыбнулся от чувства гордости, когда в молодости победил своих противников и поднял свое оружие в знак победы.
Туман прокрался на сцену, заглушая победоносный клич молодого Тралла, обвивая его, пока тот не исчез. Тралл с любопытством ждал, какие же еще нежданные видения он увидит в этом странном путешествии.
Туман начал рассеиваться. Яркая и шумная арена пропала. Вместо нее появился тихий лес, где слышно было только дуновение ветра да стрекот насекомых. Тралл снова увидел себя, но теперь он был настороженным. Загнанным.
Он стоял перед каменной глыбой, которая, если посмотреть со стороны, казалась драконом, стоящим на страже леса. Тралл из прошлого смотрел в сторону темного округлого входа в пещеру, и внезапно Тралл из настоящего вспомнил, что здесь произошло. Его охватила глубоко укоренившаяся в его душе давняя боль, он ощутил новый укол страданий, ибо знал, что сейчас случится.
Кошмары. Когда-то он даже воевал с ними. Как и весь мир.
- Я обязан смотреть на это? - спросил он тихо, зная ответ еще до того, как он произнес вопрос.
- Если хочешь понять, стать настоящим шаманом - то да, - неумолимо сказала Аггра.
Молодой Тралл вошел в пещеру, и оба они увидели молодую девушку по имени Тарета Фокстон... Наложница Блэкмура, духовная "сестра" Тралла. Она рисковала всем, чтобы освободить его, и в итоге потеряла ради него свою жизнь. Но тут она была еще жива, полна сил и так красива. Его кошмар был о ней - о бесконечных попытках спасти ее. Снова и снова он старался во сне придумать новый план, и она бы жила, смеялась, любила, как и должно было быть. И каждый раз он терпел неудачу и вынужден был смотреть на ее смерть снова и снова...
Но здесь и сейчас она еще не умерла. Она прислонилась к стене, ожидая его, и когда он позвал ее по имени, она испугалась, а потом засмеялась. Ее светлое лицо было очаровательно мило, особенно когда она заговорила, с искренней теплотой в голосе.
- Ты напугал меня! Не знала, что ты можешь так тихо подкрадываться! - она подошла к нему, протянув руки. Молодой Тралл медленно сжал их.
- До сих пор больно, - сказал теперешний Тралл Аггре. Она не упрекнула его, просто кивнув призрачной волчьей головой.
- Та боль и ее исцеление - дар Воды, - сказала она. - Сильные чувства. Любовь. Широко раскрытое сердце способно радоваться и страдать. Вот почему мы плачем... вода проходит через нас.
Он молча слушал, вспоминая те слова, которые они с Таретой говорили при первой их встрече наедине, слушая их вновь. Она дала ему карту, пищу и кое-что с собой на дорогу, уговорив найти его народ - орков. Они говорили о Блэкмуре. Настоящий Тралл, зная, что произойдет, хотел отвернуться, но не мог.
- Что у тебя с глазами? - спросил Тралл из прошлого.
- Ох, Тралл... Это называется слезами, - слабым голосом ответила Тарета и вытерла глаза. - Они текут, когда нам так грустно, так плохо на душе, как будто боль переполнила нам сердце и ей больше некуда излиться.
Хотя Тралл путешествовал в мире духов и не имел физической оболочки, он почувствовал, как на его глазах выступили слезы.
- Тарета все понимала, - мягко сказала Аггра. - Она познала и боль, и любовь. Ее сердце переполнилось, и из него потекла Вода.
- Она не должна была умереть, - прорычал Тралл. И продолжил про себя: Я должен был остановить его.
Ответ Аггры сразил его сильнее всякого удара.
- Правда что ли? Не должна была?
Он развернулся к ней, ошеломленный и разъяренный ее бессердечием.
- Конечно же, нет! Ей было ради чего жить! Ее смерть ничего не дала!
Но Аггра, как волк, была неумолима.
- Откуда же тебе знать, что это и не была ее судьба? А что, если она сделала все, ради чего появилась на свет? Только она могла это знать. Будь она жива, может, ты не совершил бы того, что совершил. Высокомерно полагать, что знаешь все. Возможно, ты прав. А возможно - и нет.
После ее слов он мог только стоять и молчать. Он корил себя с тех пор, как увидел Эделаса Блэкмура, поднявшего вверх отрубленную голову Тареты. Кошмары лишь сильнее высекли в нем мысль: Я должен был что-то придумать.
Но на самом-то деле он ничего не мог изменить. Впервые за все время он задумался, что, может, все произошедшее с Таретой... так и должно было быть. Это было больно, ужасно, мучительно. Но возможно... все было так, как надо.
