— Ну так оттяпал же, — усмехнулся Студент, не сводя глаз с запуганного извозчика.
— Не спорю, конечно оттяпал, — засмеялся Лилипут. — Прямо… ха-ха-ха… прямо по самый локоть и оттяпал. Перед этим изрубив кисть несчастного в кровавое месиво, а по мизинцу-то так ни разу и не попал! Ещё всех, кто рядом стоял, кровью с головы до ног забрызгал… И, вот, опять за старое, большой палец ноги с одного удара — не знаю, не знаю, — покачал он головой с самым серьезным видом.
— Зато как тогда повеселились, — парировал Студент,
— Да уж, погуляли на славу, — кивнул Лилипут.
— Значит сомневаешься, думаешь с первого раза у меня не получится? Что ж, теперь для меня это дело чести! Ставлю десять колец, что смогу.
— Похоже золота у тебя куры не клюют, — ответил Лилипут. — Шиша! — окликнул он тревожно посматривающего на друзей трактирщика и, когда тот подсел поближе, приказал: — Разбей!
Во время этого эмоционального диалога несчастная жертва нападок буйнопомешаной и весьма агрессивно настроенной компании богатых господ раз пять наверное умерла смертью храбрых от разрыва сердца. По внешнему виду возницы, было очень на то похоже. Бедняга от ужаса лишился дара речи, и Студент получил возможность тщательно прицелиться и размахнуться мечом в абсолютной тишине. Причем проделал это лучший мечник Красного города настолько натурально, что Лилипут даже не на шутку испугался за несчастного парнишку, а Шиша так и вовсе побледнел не меньше возницы.
Но, к всеобщему облегчению, удару не было суждено состояться, ибо в последний момент возница таки очнулся от столбняка и завопил:
— Милостивые господа! Пожалуйста, не надо! Умоляю, пощадите! Ведь это какая-то ошибка!! Я же вам ничего не сделал и, вообще, впервые вас вижу!!!
Острый, как бритва, клинок Студента прошел в миллиметре от ноги несчастного и, проделав изящную дугу, вернулся в исходное положение. Опасность лишиться ноги для возницы временно миновала, правда пострадали его штаны — теперь они нуждались в срочной стирке и сушке.
— Ты только посмотри, друг Лил! — обрадовался Студент. — Оказывается наш приятель все же умеет говорить! А как искусно маскировался под глухонемого! Даже я поверил и чуть было не совершил непоправимое. Как считаешь, может, раз такое дело, то и калечить парня совсем не обязательно? Разумеется, если он нам добровольно все расскажет.
— Ну уж нет! Мы с тобой как-никак на десять колец поспорили! Шиша свидетель! — запротестовал Лилипут и для пущей убедительности изобразил на своем лице звериный оскал. — Для меня это золото совсем не будут лишними. А если этот слабак на самом деле все тебе разболтает, что же тогда, выходит, плакали мои денежки? Не отлынивай, Стьюд! Просто слабо тебе с одного удара, вот и ищешь причину отвертеться от спора.
— Ах, так! Ты! Мне! Не веришь?!
Студент как-то уж чересчур азартно стал возражать другу, и Лилипут с искренним испугом подумал: «Ну вот, кто, спрашивается, меня за язык тянул? Сейчас ка-а-ак рубанет сдуру…»
— Значит не веришь?! — продолжал распаляться Студент. — Смотри и учись!.. — Меч его опять взметнулся в могучем замахе.
— Стьюд! Не надо! — взвыл за его спиной доверчивый Шиша.
— Спрашивайте, господин, — в унисон ему завизжал совсем уже ополоумевший от страха возница, — ради бога, спрашивайте! Я все скажу! Только не убивайте, у меня семья, жена молодая, ребёночек вот-вот должен родиться…
— Болван, никто не собирается тебя убивать, — холодно произнес Студент, в очередной раз «снимая» меч с замаха, и у обоих его друзей отлегло от сердца. Свободной от оружия рукой он покровительственно похлопал ошалевшего от ужаса возницу по плечу: — Всего-то один палец отсечь хотел… Ну не хочешь, не буду, так бы сразу и сказал. Зачем так волноваться? От чрезмерного волнения появляется нервозность, раздражительность — спать плохо станешь, аппетит пропадет… Дружище, ты ведь не хочешь, чтобы у тебя пропал аппетит? То-то же. Да мало ли какие болячки могут возникнуть от нервов, которые, кстати говоря, совершенно не восстанавливаются. Так что, парень, успокойся и возьми себя в руки.
Молодой возница, надо отдать ему должное, оказался крепким парнем. Другой бы на его месте уже давно от страха в обморок рухнул, а этот, ничего, выдержал. Правда левая нога, в которую Студент уже пару раз совершенно серьезно мечом целил, слегка подергиваться начала, да вот еще штаны пострадали. Ну да штаны — дело поправимое, а в остальном парнишка был в полном порядке.
— Понимаешь, приятель, — доверительно начал Студент. — Кстати, как твое имя?
— С-с-стуженый.
— Так вот Ссстужеиый…
— Н-н-нет, с-с-с од-д-дной «эс-с-с».
— А ты юморист оказывается. Палец, можно сказать, на волоске держится, а он шутки шутить пытается. Молодец! — Студент снова покровительственно похлопал бедолагу по плечу и, обращаясь к другу-рыцарю, объявил: — Лил, этот паренёк мне начинает нравиться. Наверное я проиграю тебе десять колец… Так вот какое у нас к тебе, друг Студеный, дело. Просьба моя довольно деликатная, но с другой стороны мы же друзья, не правда ли?
— Правда, правда! — торопливо закивал возница.
— Отлично. Пожалуй я уберу меч, чтобы он тебя не смущал. — Совершенно неуловимым движением Студент вернул клинок за спину. — Так лучше? Отлично!.. Как ты уже догадался времени у нас мало, так что отвечай коротко, ясно, четко, понятно и по возможности без заикания. Просёк?
— Просё-сёк, — чуть успокоился возница.
— Уже лучше, — кивнул Студент. — Так вот, приятель, пару часов назад из этого порта ты увез молодого человека лет эдак двадцати семи. Небольшого роста, в дорогой, пожалуй, даже роскошной одежде. На боку у него висел длинный кинжал. Припоминаешь? Имей в виду, отнекиваться бесполезно, я собственными глазами это видел.
— Припоминаю.
— Прекрасно. Тогда считай, что сегодня самый счастливый день в твоей жизни. Сейчас ты отвезешь меня и моих друзей на то место, где высадил интересующего нас человека и заработаешь за это — ну и за небольшой моральный ущерб, разумеется — целых пять золотых колец. Ну как тебе мое предложение, принимается?
— Конечно принимается! — обрадовался совсем пришедший в себя возница.
— Эх, приятель, нельзя же вот так быстро сдаваться, — укорил его Студент. — Надо было поторговаться: мол, меньше чем за десять не повезу. Хотя, конечно, ты по-своему прав, береженого Бог бережет. Возможно тогда тебе бы пришлось бесплатно, за одни лишь пинки и зуботычины, дорогу нам показывать, да в довершение всех бед мог и пальца на ноге лишиться. С другой стороны, а кому сейчас легко? Жизнь, брат, прожить, не поле прейти!
Его тираду оборвал Лилипут. Вскочив в коляску, он дернул друга за рукав и зашипел ему в ухо:
