— Как же вы можете мне помочь? — изображая непонимание, спросила она.
— Мы думаем, что ты не одна, — выпалила Трикси. — В том смысле, что не только ты знаешь об этом, — встретившись с взглядом Хайделинды, неуверенно закончила она.
— О чем?
— Ну, в общем… — замялась Трикси.
— Да, — согласилась молодая герцогиня, усмехаясь в душе. — Есть человек, который сказал мне о событиях, связанных с исчезновением моего отца.
— Вот! — радостно закричали обе сестры. — Скажи, кто он, и мы поможем тебе связаться с ним!
«Как же, ждите, гусыни, — мстительно усмехнулась про себя герцогиня, которой вдруг стало смешно, несмотря на всю обрушившуюся на нее тяжесть, — нашли дурочку. В молчании единственная моя надежда на спасение. Пока этот развратный мерзавец не узнает, кто мне сказал о его причастности к смерти брата, он не посмеет ничего со мной сделать. А Эрленд обязательно придумает что-нибудь и вытащит меня отсюда».
— Нет, девочки, — ответила она, — этого человека нет сейчас в Хельсингере.
— Да-а? — разочарованно протянули сестры.
— К сожалению, — развела руками Хайделинда. — Но все равно спасибо, что не забыли обо мне. Старая дружба — это все-таки не пустой звук, верно?
— Верно, — разом вздохнули ее собеседницы. — Ну, мы пойдем тогда? — Они дружно встали и направились к дверям. — Мы еще навестим тебя.
— Конечно, я буду рада видеть вас. — Хайделинда обняла каждую из них, — Может быть, я скоро поправлюсь, тогда мы сможем увидеться в другом месте.
Глава шестая
Дверь закрылась, и она снова осталась одна. Хайделинда бросилась ничком на постель и долго лежала неподвижно, пытаясь собраться с мыслями, роившимися у нее в голове. Когда в камере стало темнеть, она сообразила, что наступил вечер.
«Почему я должна сидеть в темноте?»
Хайделинда застучала в дверь, призывая стражников принести лампу. Никто не отзывался. Девушка колотила в металл двери, пока не обессилела, но так и не дождалась ответа. Она не знала, что эта камера располагалась в узком боковом ответвлении подземной галереи еще за двумя такими же дверями и звук от ее ударов практически не был слышен в остальной части подземелья.
Разъяренная и подавленная одновременно, она снова бросилась ничком на кровать и, уткнувшись лицом в ладони, зарыдала. Ужас сковывал ее тело, когда приходила мысль о том, что ей придется так провести всю свою жизнь.
«Подожди, — пыталась она успокоить себя. — Это только один день прошел. В замке гости, и матери и герцогу не до меня. Может быть, когда все разъедутся, меня выпустят, и тогда я сразу же убегу отсюда. Или Эрленд поможет мне».
Неизвестно, сколько времени она пролежала так, но когда подняла голову, за окном была полная темень.
«Вот и ночь пришла…» — Девушка села на постель и долго сидела, пока глаза не привыкли к темноте и очертания всех предметов в камере не стали различимыми. Тишина стала совсем невыносимой, и Хайделинда сжала ладонями уши, чтобы защититься от этого безмолвия.
Вдруг ей почудилось, что прозвучал тихий скрип железных петель.
«Не может быть! Это я схожу с ума от тишины», — подумала девушка, вскочив с постели, и прислушалась внимательнее.
Нет, скрип послышался еще ближе, она вроде бы даже различила шаги. Точно! Заскрежетал замок в дверях, и створка стала медленно поворачиваться. Полоска света из коридора заставила Хайделинду зажмурить глаза. Когда она открыла их, то в проеме двери стоял герцог Бьергюльф и за ним — два стражника, державшие высоко над головой светильники. Хайделинда инстинктивно сделала шаг назад.
— Идите! — приказал Бьергюльф стражникам, — Ждите меня в дальнем коридоре. Я сам закрою дверь.
Он поставил лампу на стол и направился к девушке. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Хайделинда сделала еще шаг назад, но уперлась спиной в камень стены. Герцог усмехнулся и сел в кресло, скрестив руки на груди и рассматривая девушку, как рассматривает живой товар покупатель на невольничьем рынке.
Его взгляд, мгновение задержавшись на лице, переместился на плечи, грудь, чуть задержался на животе и спустился к ногам. Потом он поднял глаза и вновь посмотрел на нее долгим оценивающим взором, словно раздевая. На его губах играла похотливая улыбка. Испытывая редкостное отвращение от масленых глаз герцога, девушка молчала, прислонившись к стене.
— Ну и как тебе здесь нравится? — нарушил молчание герцог.
Хайделинда, вздернув подбородок, не ответила.
— Меня интересует только один вопрос, — усмехнулся герцог. — Нет! — поправился он. — Целых два.
— Какие же? — холодно произнесла Хайделинда.
— Прежде чем задать их тебе, моя дорогая, — сказал Бьергюльф, — я расскажу, что будет, если ты мне не ответишь.
Девушка смотрела на него, с трудом сдерживая отвращение.
— Вижу, вижу, что я тебе не по нутру, — захохотал герцог, его смех гулко отдавался в каменном помещении, — ну уж какой есть. Так вот, — отсмеявшись, продолжал он, — если будешь упрямиться, то никогда не выйдешь отсюда. Всем уже известно о твоей болезни, а смерть Гутторма только лишнее доказательство овладевшего тобой безумия. Ты состаришься здесь, станешь дряхлой старухой. Но это еще не все. — В его голосе появились металлические ноты. — Я так или иначе вытяну из тебя все, что мне нужно.
Хайделинда молчала.
— Не хочешь открыть ротик? — насмешливо спросил герцог. — Так вот, я могу приказать подвергнуть тебя пытке, и когда по твоей нежной спинке запляшет плеть, ты скажешь все. Я уверен, что кожа у тебя нежная. Так? — оскалил он зубы в улыбке.
— Мерзавец! — бросила девушка сквозь сжатые зубы.
— Можешь думать как хочешь, — усмехнулся Бьергюльф, — но чем больше будешь упрямиться, тем хуже тебе придется. Кстати, мы не закончили разговор о твоей коже. Она наверняка не хуже, чем у твоей матери. Ты очень похожа на нее, а мне такие женщины очень даже нравятся! — Он причмокнул языком. — Ну что ж, — поднялся он. — Я вижу, что договориться по-хорошему у нас не получается. Видят боги, я пытался сделать все, что в моих силах. — Он сделал два шага по направлению к девушке.
— Не трогай меня, убийца! — закричала она, пытаясь увернуться от его рук.
— Кричи, кричи, малышка, можешь орать сколько влезет. Мне это даже нравится, а никто другой все равно твоих воплей не услышит, — скрипнув зубами, свистящим шепотом сообщил герцог. — А вот какая у тебя кожа — это я сейчас узнаю.
Хайделинда пыталась вырваться, но Бьергюльф был гораздо сильнее. Он, смеясь, поймал сначала одну ее руку, потом другую и сжал запястья в своей широкой ладони.
