Но, самое главное, нас вела высшая ценность. Тот самый величайший и последний Божий дар, который Он вдохнул в грудь человека. То, что превыше долга, надежды, веры и даже любви, потому что без него ни одно из этих чувств не существует.
Свобода воли.
Мы спустились по забросанной мусором лестнице, разминувшись на одном из пролетов с бандой Жирдяя. Ни Иван, ни я на них даже не взглянули. Но бандюги расступились и потом, стоя на лестнице, проводили нас взглядами, в которых помимо безысходной ненависти горело еще и густо замешанное на страхе недоумение.
Рукоять меча спокойно покачивалась у меня за плечом. Заткнутый под ремень пистолет успокаивающе тыкался в бедро при каждом шаге. Мне было все равно, какими взглядами они на меня смотрят.
Я обладал свободой воли. И я избрал свой путь.
* * *
Церковь Святой великомученицы Анастасии была по-настоящему красива той спокойной и чистой красотой, которой всегда отличаются храмы. Сияющие в лучах восходящего солнца золоченые купола тянулись в небо с вершины искусственно насыпанного холмика и были видны чуть ли не с другого конца города. Витражи. Ухоженная лужайка. Цветы на клумбах. Многочисленные кресты. Решетчатая металлическая ограда с пущенной поверху ниточкой колючей проволоки. Все атрибуты современных церквей присутствовали в полной мере.
Машины, на которых приехали за Ириной инквизиторы, все еще стояли неподалеку. Остановившись на тротуаре, я коротким кивком указал на них Хмырю. И, получив в ответ неопределенное пожатие плечами, продолжил осмотр места будущих боев… А в том, что бои будут, я практически не сомневался. Если нам повезет, туда мы сможем войти тихо и спокойно. Но вот выйти обратно, да еще и вытащить с собой величайшее сокровище всей церкви…
Сомнительно, чтобы это было так просто. И драка нас ожидала неминуемо. Просто хотелось бы начать ее как можно позже… Например, когда Ирина будет уже с нами.
Улицы были практически безлюдны. Ни людей, ни машин. Раннее утро. Самое спокойное время. Ночная суета уже схлынула. Дневная — еще не началась.
Тишина и спокойствие…
И смутная фигура, ночным призраком мелькнувшая вдоль прячущейся в тени стены церкви. Я ухватил Хмыря за рукав, обращая его внимание на прокравшуюся вдоль стены тень, но человек уже скрылся за углом, и потому мне достался лишь удивленный взгляд.
— Что?..
— Не знаю… Ты ничего не чувствуешь?
— Тьмой тянет, — холодно буркнул бывший инквизитор. И после небольшой паузы нехотя добавил: — От тебя. Зря ты свой бесценный ножичек сюда притащил.
— А куда мне было его девать? — огрызнулся я. — Бросить, что ли?
Хмырь вяло пожал плечами:
— Инквизиция взбеленится, когда почует его. Артефакт зла на священной земле… Они камень грызть будут, но тебя возьмут.
— Ну и черт с ними.
Бывший инквизитор покачал головой:
— Зря ты так. У нас и без того шансов немного, а ты еще их снижаешь. Святые отцы засекут нас сразу же, едва только ты со своим ножичком переступишь порог. Демаскировка.
Я понимал, что он прав. Кругом прав. Нельзя было тащить творение нижнего мира в храм. Никак нельзя… Но и оставить я его не мог.
— Зато оружие отличное. Пока оно со мной, я могу разделать любого.
— В рукопашной — может быть. — Хмырь картинно приподнял бровь. — Но неужели ты думаешь, что кто-то будет с тобой драться? Полоснут очередью из-за угла и спокойных снов, чтоб тебе на том свете не нашлялось да в мертвяки не тянуло.
— Слушай, — не выдержал я, — если ты так и собираешься меня подкалывать, то лучше мотай домой! Справлюсь как-нибудь и без тебя!
Вспышка ярости улеглась почти сразу, оставив после себя только сухое раздражение. Да еще, пожалуй, тонкий аромат страха: если он сейчас уйдет, мои шансы вытащить Ирину, и без того мизерные, вообще падают практически до нуля…
— Ох-хо-хо, — коротко вздохнул бывший инквизитор, — какие мы горячие… Ладно, пошли. И молись, если ты еще помнишь хоть одну молитву.
По-детски несерьезную шпильку я пропустил мимо ушей — у всех нас есть нервы. И естественно, что натянуты они сейчас до предела.
А молиться сейчас было бы бесполезно. Просить Господа, чтобы он помог нам вломиться в собственный храм? Несерьезно… Вот Люцифер мог бы помочь. Но обращаться за помощью к Князю Лжи — не лучший способ позаботиться о своей душе в преддверии неминуемого конца света.
В парадную дверь заходить было глупо. И потому, ни на минуту не забывая о мельком замеченной тени, я осторожно прокрался вдоль чистенькой свежевыбеленной стены, обходя церковь по кругу. Держа руку на пистолете, заглянул за угол…
Человек в белой рясе инквизитора с вышитым на спине черным крестом. Он лежал ничком, уткнувшись носом в асфальт и раскинув руки, будто собирался обнять всю землю. Утренний ветерок слабо ерошил небрежно — под горшок — остриженные волосы. Ряса бестолково задралась, и из-под нее выглядывали потрепанные джинсовые брюки и армейские ботинки.
По асфальту медленно расползалось темное, почти черное пятно.
— Кто это его так? — потрясенно присвистнул выглянувший из-за моего плеча Хмырь.
Проигнорировав вопрос, на который все равно не мог дать ответа, я медленно вытащил из-за пояса пистолет. Держа оружие наготове, присел рядом с телом на корточки. Прикоснулся к тощей, испуганно вытянутой шее, щупая пульс. Помотал головой.
— Мертв… Совсем недавно. Может быть, минут десять — не больше.
Хмырь уже стоял рядом, обшаривая взглядом окрестности. Глаза его перебегали с аккуратно, как по линеечке, высаженных деревьев на ровные линии кустов. Пробегали по рядам балконов и окон ближайших домов. Пистолет он тоже держал в руке.
— Пуля? — коротко спросил он.
Я осторожно перевернул тело, поморщившись при виде младенчески невинного лица. Убитый был совсем еще мальчишкой. Возможно, только в этом году закончил семинарию. И наверное, мечтал о великом Служении, о грядущей карьере, об искоренении ереси.
И вот итог…
— Нож, — сухо ответил я, проведя рукой по гладкому подбородку — парень, похоже, еще даже не начинал бриться. Мрачно посмотрел на вымазанные в крови кончики пальцев. — Хороший удар. Умелый и точный. Под челюсть и прямо в мозг. Умер мгновенно.
Удар действительно был хорош. Такой не каждому под силу и по способностям. Я бы так не смог. Впрочем, подобные приемы обращения с ножом как-то не входили в программу подготовки чистильщиков по причине их полной бесполезности против нечисти: мертвяка все равно таким способом завалить невозможно, а обниматься с вампиром или тем паче с оборотнем, пытаясь в партерной борьбе пырнуть их ножичком под подбородок, — верное самоубийство. Такой фокус, может быть, прошел бы с навьей, но и то не факт…
