— Не боишься, что тебя бросят? Местные нравы слабость не прощают.
На губах разбойника появилась зловещая ухмылка. Понизив голос, он ответил:
— Не боюсь. Они прекрасно знают, что рано или поздно я их найду. Вилайет не так уж велик, а когда это произойдет… — пират сделал паузу и посмотрел в глаза северянину. — Умереть быстро я не дам никому.
В его зрачках мелькнула ледяная решительность. Киммериец ничуть не сомневался, что капитан «Хищника» исполнит свою угрозу. Вырезать всю команду для разбойника пара пустяков. Никакой жалости и угрызений совести. Слишком часто в этой жизни он убивал…
— Возьмите левее, — с равнодушным видом сказал Аталис. — Там есть небольшая песчаная площадка. От нее начинается подъем.
Гребцы взглянули на Джамаля. Пират снова снисходительно усмехнулся. Вскоре днище лодка заскрипело по отмели. Моряки спрыгнули в воду, и вышли на берег. Вокруг не было ни души. Ровное, чуть возвышенное место шириной не более восьмидесяти локтей. Быстро темнело, и очертания корабля, стоящего на якоре в середине лагуны, постепенно терялись.
— Размещаемся здесь! — проговорил Конан. — Эблис и Касан, наблюдайте за водой. Преодолеть это расстояние вплавь может даже ребенок.
Контрабандисты затащили лодку на берег и внимательно осмотрели площадку. Ничего подозрительного. Тихий шелест прибоя успокаивал. Аталис устроился возле вертикальной каменной стены, завернулся в плащ и лег спать. Идет длинной. Даже несгибаемый, двужильный Исайб часто зевал. Разве могли предположить путешественники, что плавание через Вилайет окажется столь трудным и опасным? Его штормы и ураганы становились причиной гибели многих судов, но Конану и шемитам пришлось кроме этого еще и прорываться сквозь заслон туранских галер, убегать от преследовавших их пиратов. Если бы не отменные мореходные качества «Жемчужины пустыни» и слаженная работа команды Джамаля, все закончилось бы гораздо печальнее. Великий Кром не оставил киммерийца без своего покровительства.
Глава 10 РамданСолнце выглянуло из-за серых безжизненных скал и озарило сиянием бухту. Изумрудная вода лагуны заискрилась, заиграла, ожила. Сейчас можно было без труда рассмотреть на дне каждый камень, каждую раковину. Лишь небольшой участок возле восточной стены гор до сих пор оставался в тени.
Именно там и находились путешественники. Заложив руки за спину, широко расставив ноги, северянин молча смотрел на корабль. Никаких приготовлений к отплытию. Бросить своего капитана разбойники, действительно, не решились. Довольно редкий случай в среде пиратов. Как правило, в команде всегда находился человек, желающий занять освободившееся место, а еще чаще таких людей было несколько. И тогда на палубе судна лилась кровь. Побеждал самый сильный и безжалостный…
— Пора производить обмен, — произнес подошедший сзади Аталис. — Я не люблю находиться на берегу. Тем более в такой близости от Рамдана.
Киммериец повернулся к разбойнику. На лице ни малейших эмоций, однако, в голосе отчетливо слышалось волнение. Кивнув, Конан промолвил:
— Хорошо. Задерживаться здесь у меня тоже нет большого желания.
Свое контрабандистов спустили лодку на воду, сели на весла и быстро поплыли к «Хищнику». Путешественники с волнением наблюдали за каждым их движением. Совершенно невозмутимым оставался лишь Аталис. Вот с судна спустили большой мешок, по канату в утлое суденышко слезли шестеро пиратов. Обратно лодка двигалась гораздо быстрее. Вооруженные разбойники выпрыгнули на берег и обнажили клинки.
Шемиты и люди Джамаля отступили на шаг. Казалось, противники вот-вот бросятся друг на друга.
— Абдул, развяжи мешок! — приказал капитан «Хищника».
Вперед вышел крепкий коренастый мужчина с густой широкой бородой и огромным шрамом, проходящим через все лицо и рассекающим нос напополам. Вид у пирата был устрашающим. Рукава рубахи не могли скрыть густой волосяной покров, а раскачивающаяся походка и вовсе делала разбойника похожим на какое-то диковинное животное. Сразу чувствовалось, что мужчина обладает недюжинной силой. Раскрыв мешок, Абдул небрежно кинул его к ногам киммерийца.
На песок вывалилось несколько больших золотых монет.
— Я свободен? — с равнодушным видом спросил Аталис.
— Да, — вымолвил северянин.
Пират уверенно направился к лодке. Держа оружие наготове, разбойники медленно отходили к воде. Вскоре суденышко отчалило, В самый последний момент капитан обернулся и громко крикнул:
— Я еще никогда и никому не платил, выкуп. Такие обиды не забываются. Когда-нибудь мы встретимся. Твоя голова будет отличным трофеем.
Пожав плечами, киммериец иронично заметил:
— Так говорили многие, но все они давно на Серых Равнинах. Никому не советую вставать у меня на пути. Хочешь встречи? Скажи, где и когда.
На эту реплику Аталис не отреагировал. Лодка быстро удалялась. Конан посмотрел на контрабандистов. Их взгляды были прикованы к мешку с золотом. Главарь разбойников не поскупился. Свою жизнь он оценивал весьма дорого.
Киммериец опасался, что сейчас из-за сокровищ разгорится драка. К счастью, моряки держали себя в руках.
— Джамаль, ты опытный торговец и хорошо считаешь, — сказал киммериец. — Я тебе доверяю. Половину золота забери себе за погибшую «Жемчужину», остальное раздели на всех поровну. Деньги в Рамдане пригодятся. И сделай это побыстрее. Надо убираться отсюда.
Пока аграпурец пересчитывал и делил выкуп, северянин осматривал площадку. Вчера, в темноте сделать это не удалось. Пират не солгал, — от берега наверх вела узкая извилистая тропа. Киммериец прошел по ней почти половину пути и вернулся. Протянув Конану горсть монет, туранец приговорил:
— Это твоя доля.
Не пересчитывая, киммериец убрал золото в кошель на поясе. Сборы много времени не заняли. Вытянувшись в цепочку, путешественники двинулись по каменистой дорожке. Подъем был несложный и больших усилий не требовал. Кое- где виднелись следы кирки. Это значит, что часть тропы сделали люди. Северянин вспомнил слова Аталиса о бухте. Кроме него о ней никто не знает… У варвара зародились страшные подозрения. Киммериец не раз бывал в тайных убежищах правителей и колдунов. Их строят рабы и пленники, а после того как работа закончена, несчастных безжалостно убивают. Наверняка, капитан «Хищника» поступил точно так же. Милосердие и жалость ему чужды. Конан испытывал неприязнь к Аталису: подобных мерзавцев на его жизненном пути встречалось немало. Когда-то киммериец и сам промышлял разбоем.
Грабил, убивал, топил корабли. Однако никогда не позволял себе опускаться до бесчестия, не казнил пленных, не издевался над женщинами и детьми. Воевать надо с сильными мужчинами. Только тогда победа приобретет настоящую цену и принесет герою славу…
