Актриса поклонилась.
— Это зал для отдыха. И эта история служит напоминанием всем нам о том, что у удовольствия должны быть плоды, и плоды эти могут получиться прекрасными. Не стоит думать лишь о минутных усладах, но следует глядеть в будущее… Не желаете ли присоединиться к танцам?
Я покачал головой и указал Денисову на следующую дверь.
— Возможно, чуть позже. Мы пока осматриваемся.
— Разумеется, господа, — актриса в кимоно засеменила прочь, а мы, пробираясь через ветви сакуры, оказались возле входа в четвертый зал.
— Да уж, — шепнул Константин. — Чудны дела твои…
— Не поминай всуе. Мы понятия не имеем, что будет дальше.
И, распахнув четвертые двери, мы буквально провалились… в какой-то, блин, Версаль.
— Это еще что за…
Перед нами проскакала голозадая пародия на маркизу де Помпадур: светя бледными ляжками, на высоких каблуках, она была одета только в корсет и парик. Причем парик как раз из эпохи Людовика XIV — с кучей кудрей, целыми композициями на голове вместо шляп такой высоты, что едва пролезали в дверь. На груди дамочки красовалось колье, а возле губы — там, где лицо не было прикрыто маской — черная мушка.
Я откашлялся. Не только от неожиданности, но и от обилия пудры, что витала в воздухе.
Итак, в четвертом зале у нас имел место французский разврат. Классика. Но здесь праздник явно устраивали с огоньком.
— О, кажется, это сцены из “Неистового Роланда”, — ухмыльнулся Денисов. — Ненавижу это произведение.
— Рыцарский роман?
— Ага. Меня ими в гимназии так пичкали, что до сих пор тошнит.
А постановка, следовало отдать должное, была на высоте — во всех смыслах.
На импровизированном небе крылатые актеры изображали амуров и стреляли в гостей разноцветными стрелами, соединяя таким образом пары. Мужчина, поймавший синюю стрелу, гонялся за полуобнаженной дамой, что кокетливо пряталась от него за колонной. Судя по всему, тут никто не был против такого случайного выбора.
Здесь же разворачивалась сцена спасения героини романа Анжелики от морского чудовища — правда, когда мы появились в зале, чудовище уже было повержено, а Роланд, подтверждая свою неистовость, уже вовсю занимался так и привязанной к скале Анжеликой…
— Миш… — Денисов тронул меня за плечо. — Мне бы пар выпустить. Я слишком молод для такого… Насколько это вообще разрешено на таком тайном задании?
— Не стоит.
— А если для конспирации?
— Конспирируйся заигрываниями, — прошипел я. У самого шишка дымилась, но первым делом — самолеты.
Я повернулся, чтобы поискать выход. “Французский” зал превратили почти что в лабиринт, и пришлось пробираться сквозь заросли всяких растений, чтобы осмотреться. Найдя выход, я обернулся к Денисову…
И не нашел поганца. Вернулся, осмотрелся и…
Денисов, держа в руке золотую стрелу, уже схватил и закинул на плечо какую-то молодую девицу.
Ну е мое.
Прерывать игрища здесь было запрещено, тем более если они были по обоюдному согласию. Торчать здесь я тоже не собирался — хотелось потратить время на осмотр здания и все же найти помещения, где могла уединиться группа аспидовцев.
“Как закончишь, дай знать”, — обратился я к Денисову. — “Пока пробегусь по западному корпусу”.
Константин не ответил, видимо, вконец занятый своим трофеем. Ну сволочь безответственная. Я это в рапорте отражу.
Четвертый зал оказался последним — я вышел в длинный коридор, по которому можно было добраться до входа в западное крыло. Планировка у дворца, конечно, была затейливая. Это еще мягко сказано — дурацкой она была, если честно. Зато в коридоре было тихо, музыка и сладострастные охи-вздохи не насиловали уши, да и покурить после подобного было бы как нельзя кстати…
Я вышел на террасу, что предваряла спуск к парку. В самом парке было темно, словно никакого празднества во дворце не проводилось. Конспирация, однако. А вот на крыльце сидели две дамочки — явно не гостьи, а актрисы эротического жанра, и с наслаждением курили длинные тонкие сигариллы.
— Прошу прощения за наглость, но могу я у вас одолжить…
Одна из девушек подняла на меня глаза — под маской сверкнули холодком две ярко-голубые льдинки.
— Конечно.
Я взял одну и потянулся за протянутой зажигалкой, памятуя о запрете на силу.
— Благодарю.
— Гость? — спросила вторая.
— Да.
— Впервые здесь, верно?
Я усмехнулся.
— Что же меня выдало?
Девицы переглянулись и расхохотались.
— Чистый наряд! Обычно дебютанты очень быстро приводят их в негодность. Если вы понимаете, о чем я…
Я рассмеялся в ответ и едва не подавился дымом.
— Пока выбираю. Чем больше блюд, тем труднее остановить взгляд на чем-то одном.
— Значит, в восточном крыле вам было скучно? — улыбнулась девушка.
— Ничего нового. Такое я могу найти не только здесь. А хотелось удивиться.
Девушки снова переглянулись и медленно поднялись ко мне.
— Быть может, мы сможем показать вам представление, что вас удивит…
Первая положила мне руку на грудь, а вторая и вовсе не церемонилась. Плоть, и без того замученная увиденным, ответила мгновенно.
— Не так быстро, дамы, — ухмыльнулся я. — Иначе испачкаю еще и вас.
Девицы весело расхохотались.
— А ты забавный, герой. Правда ведь он забавный?
— Пожалуй, да, — промурлыкала вторая. — Я бы пригласила его в наш зал…
Я потушил недокуренную сигариллу в чаше песка.
— В таком случае ведите, красотки.
Дважды просить не пришлось. Девушки, обвив мои руки, вприпрыжку понеслись к входу и, пробежав по коридору, остановились перед дверями в западное крыло.
— Идемте же!
Сперва мы оказались в римском зале. Здесь царила обстановка патрицианского пиршества. Не успел я и глазом моргнуть, как возле меня оказались еще две девицы с обнаженным верхом и принялись омывать мне ноги и руки какой-то душистой водой.
Покончив с этим, они пригласили меня дальше — в сам зал, где на ложах расположились проголодавшиеся гости. На серебряных блюдах вносили целых зажаренных быков и кабанов с зашитыми внутри живыми птицами. Когда пернатые разлетались из взрезанных туш, их тут же ловили, сворачивали им шеи и жарили в качестве гарнира к мясу.
Здесь же постоянно пел небольшой хор — что-то на латыни. Это пение лишь иногда прерывалось воплями их извивавшихся под плетями мужчин и женщин. Вот, кажется, пошла жара. Причем били не актеров, а именно гостей, и гости могли меняться ролями. Неизменными оставались лишь крики — не то боли, не то удовольствия.
В дальнем закоулке этого зала был обустроен импровизированный ринг, где женщины сражались друг с другом несмертельным оружием. Скорее всего, бои были постановочными, поскольку гостей биться не пускали.
Но меня повели дальше. Впрочем, я не сопротивлялся: такое — с кулаками и плетками — было не по мне.
Сопровождавшая меня девица крепче перехватила мою руку.
— А теперь, герой, добро пожаловать в наш зал…
— И что там за сцена? — спросил я.
— Каштановый банкет папы Борджиа!
У меня во рту пересохло. Попал так попал…
Про этот эпизод итальянской истории я был наслышан. Цезарь Борджиа, сын папы Александра VI, устроил для близкого круга знатных римлян банкет по случаю прекрасной осени и наступления Дня всех святых. Самое занимательное, что отчет об этом банкете сохранился в архивах римской курии, поэтому до потомков дошли дотошные записи. А в Аудиториуме была весьма большая библиотека…
Зал представлял собой фантазию на тему Апостольского дворца. По полу вокруг столов были рассыпаны каштаны и расставлены зажженные подсвечники. Борджиа пригласили пятьдесят самых красивых римских куртизанок в качестве официанток. Здесь, судя по количеству, их было не меньше. Богато одетые и полураздетые девушки с идеальными фигурами разносили на подносах напитки и закуски.
— А теперь, господа, продолжаем наш аукцион! — взревел церемониймейстер на возвышении. — Итак, господа, кто желает выкупить платье вот этой прелестницы?
