— Сомневаюсь, что ты до сих пор являешься аристократкой, — предположил я. — Многовато времени прошло. Возможно, что твоего рода уже нет, а земли давненько завоеваны. Я вот, например, даже не слышал, чтобы кто-то упоминал твое графство. Или вообще графский титул. Все больше мэрры, лэрры, тэрры…
— Это обозначение эльфийской знати в древности, — скривилась Ликардия. — Очевидно люди позаимствовали себе эти названия. Впрочем, мне плевать. Две тысячи лет назад мое графство было завоевано Темной Армией. Графиней я оставалась формально, да и маленький клочок своих земель имела, так что… Впрочем, это уже не важно. Многое изменилось, да… А с другой стороны, я и Вестницей Смерти согласилась стать, чтобы вернуть себе родные земли. Принадлежат они кому-то из людей или же включены в состав Гибельных Земель и стали пустошью по итогам Последней Войны, я не знаю. Но, — она с хитринкой посмотрела на меня, — думаю большой и мужественный Практик, завоевав Гибельные Земли и всю Северную Провинцию, не откажется помочь своей верной спутнице вернуть ей титул и земли, дабы отблагодарить ее за все, что она сделает для него в ходе их длительного путешествия?
У меня аж в горле запершило.
— Не собираюсь я ничего завоевывать, — надо бы сразу расставить приоритеты. — Меня местная политика не интересует.
— Все так говорят, — негромко рассмеялась Ликардия. — Каждый Практик, присягая на верность демонам, заявлял, что он делает это лишь для спасения своего народа, для защиты земель и так далее. И знаешь что?
— Даже если скажу, что не хочу этого знать, ты же не замолчишь? — получив в ответ утвердительный кивок от Ликардии, я лишь обреченно развел руками. — Вещай, чего уж тут. Дорога у нас неблизкая, так хоть чего нового, глядишь узнаю.
— Когда демоны и Практики перемололи армии людей и эльфов на севере, когда двинулись на юг, никто из них не встал и не сказал: «Нет, я стал сильнейшим из людей для того, чтобы защищаться, а не нападать!». Все как один голодной стаей бросились в походы.
— Хочешь сказать, что они лжецы, и я такой же?
— Причем здесь ложь, Практик? — удивилась Ликардия. — Жажда власти и возможность реализовать свои самые потаенные желания — вот, что движет теми, кто получает власть над магией. Стал бы ты, имея возможность выжечь души тысяч людей одним щелчком пальцев, спокойно возделывать землю? Или подчиняться какому-то королю или аристократу, который слабее тебя?
— Вопрос хороший, но…
— Да не трудись ты на него отвечать, — из губок бездушной раздался смешок. — Ни один маг, который стоит сотню, две, пять и более простых бойцов, никогда не будет прислуживать слабому. Родне, королю еще кому-то — может быть, если он недалекий или не такой уж и сильный. Но те, в чьих руках создавать жизнь[KK1] из ничего, вроде големов, или, наоборот, сеять смерть парой заклинаний, никогда не отсиживаются в стороне. Они действуют. Стоит начать одно завоевание, и не успеешь его завершить, а уже поймешь, что без новых тебе не обойтись.
— Вот поэтому и не буду заниматься завоеваниями, — криво усмехнулся я. — Не обуздан я в желаниях своих.
Бездушная одарила меня крайне выразительным взглядом.
— Правда? — заинтересованно уточнила она, растягивая слово. — Буду иметь в виду, мальчик.
Мысленно чертыхнулся.
— Да не в плане близости, как тебе того хочется!
— А ты знаешь, что мне хочется, мальчик?
— Да! — со злостью произнес я. — Ты буквально напрашиваешься на то, чтобы тебя схватили за твои волосы и заставили пресмыкаться, демонстрируя над тобой свою власть.
Первая среди Вестниц Смерти даже встала, с удивлением рассматривая меня, будто увидела впервые.
На ее лице появилось удивление, смешавшееся с замешательством, интересом и мечтательностью.
— Ну что? — вздохнув, осознавая, что ляпнул совершенно лишнее, спросил у бездушной я.
— Интересное предложение, — ее глаза лукаво сверкнули. — Такой юный, а уже зришь в корень…
— Внешне мы с тобой ровесники… И прекрати называть меня «мальчиком»! Насколько понимаю, в вашем мире девятнадцатилетние мужчины уже вполне себе мужчины, а не отроки, играющие в солдатиков.
— Если у тебя в запасе нет жизненного опыта обрывков тысяч душ и дух тысяч лет в придачу, то ты мне точно не ровня, — рассмеялась Ликардия. — Но ход твоих мыслей мне нравится, мальчик. Свою эльфийскую лучницу ты покорил зачатками лидера и брутального самца, рядом с которым она будет ощущать себя слабой и беззащитной, как хотят все женщины в мире?
Твою шестеренку!
Вот давал же себе слово не реагировать на ее провокации, так ведь нет, нашла чем уесть.
Бездушная стерва.
Зря я распалился, зря-зря-зря…
Перед нами, словно из-под земли выросла Лаурель, выразительно так смерив Ликардию презрительным взглядом.
— Он покорил меня своей честностью, благородными поступками, мужественностью и открытостью, — выпалила она. — Но таких распутных шлюх, как ты, эти качества в мужчинах не волнуют!
— Откуда тебе знать, что волнует мою душу, остроухонькая? — елейным голоском поинтересовалась Ликардия.
— У тебя нет души, — отрезала лучница. — Ничто тебя не волнует, кроме поиска новых ощущений.
Все веселье с лица Вестницы Смерти буквально стерло парой метко брошенных фраз.
Она прищурилась, одновременно с этим положив руки на висящие по бокам Клинки Погибели.
— Не лезь туда, где ничего не понимаешь, девчонка, — посоветовала Ликардия тоном, в котором не было и намека на ее привычную легкомысленность. — В отличие от тебя за моими плечами целая жизнь. И ничего нового мне вторая не приносит. Лишь напоминает о старом…
— Например, о твоем возрасте? — с наигранной улыбкой поинтересовалась лучница.
Эти бабские склоки меня откровенно настораживают и раздражают одновременно.
— Спорим не подеретесь? — поинтересовался я, не дав Ликардии озвучить свой ответ.
— А спорим, — неожиданно ответила бездушная. — Если побеждаю я, то этой твоей прилипале длинноухой больше ничего не светит.
— В каком это смысле? — нахмурился я.
— Отложи-ка в сторону свои Клинки, возьми обычное оружие, и я подправлю тебе твою миленькую внешность бессовестной и легкомысленной обольстительницы чужих мужчин, — промурлыкала Лаурель, поглаживая рукоять своего длинного меча.
— А сможешь? — поинтересовалась Ликардия, выгнув бровь.
— Ради того, чтобы Глеб не достался тебе? — уточнила лучница. — Да костьми лягу, но разорву тебе твой рот-помойку!
Без меня меня же и поделили.
— Идите к черту, — произнес я, ускоряя шаг. — Обе.
— Глеб, я… — Лаурель хотела было что-то сказать, но я даже не озаботился тем, чтобы дослушать ее до конца.
— Ну вот, — очередной смешок Ликардии. — Теперь не я одна попала в список дамочек, к которым наш Практик будет относиться предвзято и насторожено. Длинноухая, как насчет того, чтобы греться холодными ночами вместе, раз уж тебе в ближайшее время не светит заветное мужское тепло?
— Да чтоб у тебя язык распух и поперек глотки встал! — огрызнулась лучница, сделав пару шагов за мной, но вовремя поняла, что не стоит переходить границу отчуждения, негласно очерченную мной.
— Оу, так и знала, что тебе понравится мой длинный шаловливый язычок, длинноухая…
Сюр, какой-то.
Мы не так давно похоронили ту кучку пепла, которая осталась от Лео, едва пережили встречу с монстром, движемся к центру этого леса, от одного вида на который у меня поджилки потряхивать начинают, а две бабы в моем отряде решили, будто я приз в споре на выяснение у кого сиськи круче?
Конечно у Лики они больше и более упругие на вид, чем у Лаврика, но…
Тряхнув головой, мысленным усилием выбросил ненужные мысли из черепной коробки.
Не о том думаю.
А ведь как-то говорила мне Геката, что спать с подчиненными — это плохая идея.
Даже если это просто «для здоровья», то, как бы не хотели оба участника процесса, они уже не смогут относиться друг к другу как раньше.
Сколь бы ни были черствыми их души, но природу не обманешь.
