смысла. Во-первых, беременность оставляла драконш ослабленными, и Бетезда, которую он знал, не рискнула бы отправляться к сильному дракону не в полной мощи, даже если она собиралась только умолять. Во-вторых, даже Бетезда, чьей суперсилой было откладывать яйца, не смогла бы держать в себе яйца много месяцев, сколько уходило даже у драконов, чтобы попасть из Америки в Китай в четырнадцатом веке.
Если учесть время пути, Бетезда не могла быть беременной, даже когда отправилась спасать Челси, ведь кладка Е была лишь на год старше Ф. Судя по подсчетам, она отправилась, когда Е только вылупились, но даже Бетезда не могла так быстро забеременеть. Но если она не была уже беременной, когда отправилась, значит, она нашла отца для кладки Ф в Китае, что было еще менее вероятным. Драконы Золотого Императора не полетели бы с ней после того, как глава их клана чуть не убила Челси за роман с ее сыном. Даже если она случайно забеременела там, они не отпустили бы ее. Яйца были серьезным делом в любом клане драконов. Как бы они ни смотрели на нее свысока, Золотой Император не отпустил бы Бетезду со своих земель с полным животом яиц. Но, если она не была беременна, когда отправилась в Китай, и не была такой, когда уехала, откуда взялась кладка Ф?
Он все еще размышлял, когда понял, что Челси глядела на него, ее зеленые глаза отчаянно и жестоко сияли.
— Ты всегда был странным драконом, Джулиус, — тихо сказала она. — Но не был глупым. Я уже вижу, что твой умный мозг соединяет кусочки. Лучше забудь об этом. Некоторые загадки лучше оставить в прошлом.
— Нет, если прошлое калечит настоящее, — гневно сказал Джулиус. — В Китае явно произошло больше, чем ты рассказала, но это не вина кладки Ф. Они даже не были отложены, когда это произошло. Я понимаю, что ты по шею в долге матери, но это все еще не объясняет, почему ты думаешь, что они не могут освободиться.
Он ожидал, что Челси разозлится, но она опечалилась сильнее, чем раньше.
— Ты прав, — сказала она. — Это не их вина, и это не справедливо, но это не означает, что они не страдают за это. Не должны, но страдают, и это тоже моя вина.
— Как? — он сжал кулаки. — Я не хочу лезть в твою жизнь. Я хочу все исправить.
— Знаю, — сказала она. — Только поэтому я открываю тебе все это. Потому что ты переживаешь, но этого мало, Джулиус. То, что произошло… что я сделала в Китае годы назад, навредило не только мне. Ты не видел последствия, потому что я скрывала тайну все эти годы, но если правда раскроется, заплатим все мы. Особенно кладка Ф.
— Погоди, — Джулиус глядел на нее. — Потому они запечатаны и заперты на горе? Из-за того, что ты сделала в Китае?
— Я сказала, это было не справедливо, — с горечью сказала она. — Но ты прав. Из-за того, что я сделала, кладка Ф не может освободиться. Я не могу сказать причину, ясное дело, но ты должен знать, что это не только ты. Все детали знают только я, Брогомир и Бетезда. Я верю, что Боб не скажет, потому что он видел, что будет, если это раскроется, но Бетезда другая. Она эгоистична, избалованная принцесса, которой есть дело только до своей силы.
— И ты думаешь, что она расскажет твою тайну? — закончил за нее Джулиус.
— Я знаю, что она расскажет, — прорычала Челси. — Думал, что-то такое просто, как долг, удержало бы меня в рабстве шестьсот лет? Моя кровавая клятва только не дает мне убить Бетезду своими руками. Чтобы заставить меня слушаться, она должно была запечатать меня до рождения, как сделала с Ф, и у этого есть свои недостатки. Но Бетезде не нужна была магия, чтобы подавить меня. Шантаж эффективен и куда проще. Нечего разрывать, ничто не может пойти не так. Пока я не хочу, чтобы моя тайна всплыла, мне приходится ее слушаться. Все просто.
Джулиус нахмурился. Он должен был радоваться, что контроль его матери над Челси не был безумным кровавым долгом, но с шантажом было разобраться сложнее, чем с магией. Он мог порвать долг, но тайна была гораздо коварнее, особенно, когда он не знал, что за тайна могла быть такой ужасной, что Челси по своей воле оставалась под каблуком Бетезды, удерживая с собой кладку Ф.
— Это тайна, — сказал он. — Если все так плохо, как у тебя звучит, Бетезда не сможет это использовать? Даже с Советом она все еще во главе клана. Она теряет так же много, как и мы, если…
— Тут ты ошибаешься, — с горечью сказала Челси. — Я знаю нашу мать лучше многих, и я могу тебе пообещать, что сейчас у Бетезды на кону больше, чем у всех. Она стерпела твой Совет, потому что считает, что еще не проиграла. Пока я подкрепляю ее волю, мой меч всегда будет на шее клана, она всегда будет Хартстрайкер в том смысле, что важен для нее. К сожалению, я — последняя ее фигура на доске. Если она потеряет меня, она будет побеждена, — она нахмурилась. — Честно говоря, думаю, только поэтому она еще не приказала мне убить тебя. Она не хочет рисковать, показывая, сколько власти у нее еще есть, пока Совет не завершен, а она не распечатана.
Эта мысль беспокоила. Джулиус так надеялся, что Совет будет принимать официальные решения клана, что даже не подумал, как просто его мать могла все это разрушить Челси за кулисами. Но, пока Джулиус видел в этом больше причин освободить сестру, Челси выглядела побеждено, словно она уже проиграла.
— Не списывай нас со счетов, — он улыбнулся. — Мы не будем сидеть и давать ей сохранить власть, которую она отдала. И, даже если она прикажет тебе убить меня, я знаю, что ты сможешь обойти приказ. Как ты и сказала, это шантаж, не контроль разума, и ты уже обходила много ее приказов, пока помогала мне в СЗД.
— То было другим, — прорычала Челси. — Она не ненавидела тебя тогда так сильно, и ты был не такой большой угрозой. Теперь ты на вершине ее списка, что означает, что приказ скоро прозвучит. Раньше, если ты будешь давить, — она прищурилась. — Как думаешь, почему я говорю тебе не убирать руку с Клыка? Не для того, чтобы защитить тебя от остальных. Просто с рукой на рукояти — твой единственный шанс выжить, если нападу я.
Смирение в ее голосе превратило кровь Джулиуса в лед,
