ещё пока не пришиб, то и оставаться смысла не было.
- Никуда, - сказала Ленайа, - мы на месте. Чудовище живёт здесь!
- Но здесь ничего нет... - Растерялся Бэккарт.
- Нам нужно перестать бежать, - упрямо сказала Ленайа, - нужно немного подождать. Это — комната-призрак. Это здесь.
Бэккарт расслабленно закинул гаечный ключ на плечо и хотел облокотиться на стену, как вдруг дверь в помещение со свистом захлопнулась. От неожиданности Бэккарт чуть было не выронил ключ из рук. Ленайа вскрикнула и тут же оказалась около него.
И изменения, которые предсказала Ленайа, начали происходить.
Сначала предметы мебели действительно начали зловеще мерцать, но затем, всё больше проявляясь, скорее облагораживали вид комнаты, нежели делали её жуткой. Первым, на что обратил внимание Бэккарт, это то, что на квадратной дыре в стене появилась вентиляционная решётка. Значит угрозы ожидать оттуда не приходилось. Он заметил, что они стоят посреди кучи вещей, готовых появиться. Бэккарт и сам удивился, почему ему так показалось, однако он взял Ленайу за тонкую талию и отвёл в сторону, к хлопнувшей двери. Преображение было практически мгновенным.
Из мерцающих очертаний выпрыгнула кровать и тут же обросла простынями, подушками, одеялом и покрывалами. Над изголовьем кровати образовалась картина, явно созданная руками, так как на ней были ни что иное, как отпечатки ладошек разными красками. Словно пробудившись, стены выпрямились и покрылись узорами обоев, полы выстроились в паркетную плитку, окна занавесились появившимися лёгкими шторками... Предметы интерьера проявились, и комната наполнилась свежестью.
Ленайа почувствовала знакомый запах, который был настолько же знакомым, насколько и чужим. У неё не было ни одного воспоминания, почему она помнила те или иные вещи в этой комнате, но она была почти уверена, что все эти вещи принадлежали ей.
Ухоженная милая комната представляла собой скорее царство маленькой девочки, нежели углистые и зловеще высокие покои древней как сама сказка Чёрной Башни, которые вырисовывались в голове Ленайи до этого момента. От ночника исходил мягкий матовый свет и хотелось глубоко вдохнуть свежего вечернего воздуха, присесть на аккуратно застеленную кроватку с изображением рыбок и понаблюдать за появляющимися на потолке украшениями из звёзд. Уют и тепло красок обволакивал нежной сонной дымкой.
Комната явно принадлежала маленькой девочке. Однако же необычным казалось то, что в этой детской был наведён порядок, который совсем не свойственен детям, какими-бы они покладистыми не были. На полу не было ничего разбросано, вещи таились в своих шкафчиках и ящичках, всё было аккуратно и безупречно, словно в музее, который законсервировали, закрыли и скрыли на века от посторонних глаз. Вот за этим столиком она, должно быть, делала вид, что красится, и каждый прибор из этого набора лежал на своём месте. Вот кукольный домик – сложен, и его обитатели отправлены в страну сновидений, бережно укрытые одеяльцами-тряпочками. На трельяже лежали чёрные нитки, готовые зашить брюшко куклы. И только плюшевый медвежонок был отброшен от общей кучки игрушек. Плюшевых медведей она не любила.
- Я тут уже бывала… - едва заглатывая воздух, сказала Ленайа, словно ухватилась за что-то едва уловимое, что можно было потерять лишь только слегка отвлёкшись, - но эта комната… Она закрыта. Я её закрыла…
- Ты закрыла свою комнату? – Уточнил Бэккарт.
- Да… Что-то такое в воспоминаниях, - Ленайа вновь схватила воспоминание за хвост, - я чувствую одиночество. Я очень долго была здесь, пока однажды не стала жить в зале, заперев это одиночество от себя. Так я стала взрослой.
Но в этот момент мысль опять убежала, вместе с неясными образами прошлого.
- И я не была здесь тысячу лет… - Прокомментировала Ленайа быстро пролетевшее ощущение.
Всё равно она чувствовала себя дома. А, ведь, это очень важное чувство! Представьте только себе, что вы сейчас не дома – вы сразу ощутите, что не находитесь в безопасности! И именно дома можно укрыться от всего мира, побыть собой (если только у вас не счастливый брак) и почувствовать себя в своей маленькой, но крепости. И вот это чувство – чувство, что она сейчас там, где должна была быть – было у Ленайи стопроцентное.
Она провела рукой по спинке стула, на которой висело голубое платье со всевозможными блёстками, и этот блеск был знаком. Ленайа подвинула стул, потому что он тут всегда мешался... Она подула на сплетение колокольчиков, свисающих рядом со шторой, и эта мелодия была такая же, как бесконечность разнообразных мелодий, которые она когда-либо слышала. Ленайа наступила на разноцветный вязаный коврик, который так знакомо защекотал её пяточки. Пол при этом заскрипел, как всегда, скрипел, когда здесь кто-то проходил. При игре в прятки это знание было неоценимым. Об этой комнате она могла рассказать многое, но она не понимала, откуда всё это вспоминает, и почему вокруг всё кажется таким знакомым.
Вдруг её взгляд зацепился за фотографию в рамке, которая стояла на полке рядом с книгой Джеймса Джойса. Эта фотография не должна была быть здесь – видимо она забыла её, когда убиралась… Никогда не пропускала день уборки. Автоматически рука взяла рамку, чтобы вернуть её на своё место, как вдруг на фотографию захотелось посмотреть. И не просто так. А для того, чтобы почувствовать, что она не одинока.
В замешательстве Бэккарт смотрел, как меняется выражение лица Ленайи.
- Что?.. - Растерянно спросила Ленайа.
С карточки на неё смотрела девушка. Из непослушных рыжих завитушек волос выпала прядь, и она держала её своими перепачканными в краске пальцами – хобби она не оставила даже когда повзрослела. На фотографии была изображена та самая девочка, которую они ещё недавно видели, которая... Выросла и жила уже в зале. И которой была она сама.
- Кто это? - Спросил Бэккарт, бросив взгляд на Ленайу.
-
