Ознакомительная версия.
Эдя, наученный горьким опытом, резко отвернулся, обожженный ее взглядом. Он не мог коснуться руками лица, но готов был поручиться, что ему опалило ресницы. Хаврону стало вдруг безразлично, что с ним будет. Страха он почему-то не испытывал. Разочарование было гораздо сильнее. Темень за окном лишь усиливала безнадежность. – Если хочешь убить меня – убивай скорее! Чего ты тянешь? – поторопил он.
К его удивлению, Зуймурзунг покачала головой.
– Прости, не могу. Потерпи!
– Что, жалко?
Зуймурзунг расхохоталась.
– Смеешься, яхонтовый? Это только в любовных романах графиня роняет кинжал и, падая на шею к возлюбленному, захлебывается в соплях. Нет, когда будет надо, я прикончу тебя без всяких сантиментов...
– Как убила тех птиц в витрине? – пораженный внезапной догадкой, спросил Эдя.
Ведьма промолчала. Взгляд ее задумчиво полыхнул, выразив такую ненависть к созданиям воздуха, что Хаврону все стало ясно без слов.
– Так чего мы ждем? У моря погоды? – сказал он, стараясь смотреть в сторону. Глаза ведьмы выпивали из него жизнь и силу.
– Нет, яхонтовый, моря ты уже не увидишь, да и погоды тоже. Чан с мертвечиной давно готов. Они там, совсем рядом, за кулисой бытия. Семя мрака можно было бросить уже и сейчас, однако наши не спешат. – Ведьма небрежно махнула рукой в пространство.
– С какой это свинячьей радости они тянут? спросил Эдя.
Надежда вновь зажглась в нем восковой свечой. Он даже попытался осторожно высвободить руки. Бесполезно. Они были стянуты веревкой так безжалостно, что даже кисти затекли.
– Совсем не для того, чтобы порадовать тебя, будь уверен – заверила его Зуймурзунг. – Просто не все дела еще закончены. Мы мечтаем, чтобы среди мертвых тел в чане оказалось и тело валькирии. Хотя бы одно. Мелко изрубленное, оно сослужит нам бесценную службу.
– Какую?
– Имея в себе хотя бы малую часть валькирии, новые ведьмы сделаются непобедимыми. Неуязвимые для оружия валькирий, они сметут их ряды... Когда наследник мрака убьет валькирию, они дадут мне сигнал. А теперь молчи! И дыши, дыши глубже! Согревай семя мрака пульсациями своей крови! Не вздумай сейчас умереть, или оно замерзнет! – Зуймурзунг с тревогой посмотрела на Эдю и, шагнув к нему, заботливо коснулась рукой его шеи. Эдя ощутил себя гусем, которого, подвесив, насильно закармливают орехами, чтобы он сделался пожирнее.
– Ага, боишься! Тебе нужно, чтобы я жил! А я вот возьму и умру! Уже умираю, вот! Ты мне руки перетянула! – пригрозил Эдя.
– От этого не умирают. И едва ли руки тебе будут нужны.
– Тогда я убью себя!
Зуймурзунг заинтересовалась.
– В самом деле? И как ты это сделаешь?
– Перестану дышать.
– Максимум – потеряешь сознание, а затем снова будешь дышать как миленький. Проверенно!
– Тогда... э-э-х... откушу себе язык, как пленный японец!
– Хорошая мысль. Жаль, ты не сделал этого раньше.
– Мне не пришлось бы выслушивать столько чуши, – брезгливо ответила ведьма.
Она сделала быстрое движение рукой, и кухонный нож, просвистев, глубоко вошел в спинку кресла рядом с кроватью Эди. Хаврон посмотрел на его ручку и подумал, что наверняка ужасно грустно быть убитым тем самым ножом, которым до того многократно резал колбасу. Он попытался было откусить себе язык, но при первых же признаках боли передумал.
– Слушай, а если наследник мрака или как ты там его назвала – не убьет валькирию? Тогда меня оставят в живых, да? – спросил Хаврон, просчитывая варианты.
Зуймурзунг удивлению уставилась на него.
– С чего ты решил? Если валькирию не убьет он, это сделают другие, – прошипела она.
– Другие? – забеспокоился Хаврон. – Это, какие такие другие?
– Желающие всегда найдутся! – заверила его Зуймурзунг и, спохватившись, что и так сказала слишком много, замолчала.
Глава шестнадцатая.
ЕДИНСТВО МЕСТА И ДЕЙСТВИЯ
Классическую трагедию невозможно представить без единства места и действия.
Учебник литературы
Это был небольшой городской парк, вокруг которого смыкались стены домов. Вдоль ограды выстроились неотвратимые щиты, сообщавшие, что на территории запрещается мусорить, разводить костры, ставить палатки, ломать деревья, радоваться жизни и распивать нетрезвые напитки. При некоторой настойчивости на щитах можно было обнаружить и другие подсказки, чем можно в принципе заняться.
– Про отстрел крокодилов здесь ничего не сказано! Значит, отстреливать крокодилов тут можно, – буркнул Меф, по привычке скользя взглядом по ближайшему щиту.
Упорная сила влекла Мефа в этот ничем не примечательный парк. Он остановился там, где у входа дорожки ветвились надвое, а затем, как пальцы на руке, расходились тонкими асфальтовыми тропинками. Куда бежать дальше, он точно не знал, но ощущал, что валькирия совсем близко. Меч в ножнах разогрелся. Спиной он ощущал тугую полоску жара, которая шла наискось от левого плеча к правому бедру.
Парк был странно пустынен в этот далеко не поздний час. И хотя окружающие улицы кипели жизнью, здесь не было никого и ничего: ни собачников, ни мам с колясками, ни медленно прогуливающихся стариков, ни пестрых и шумливых студенческих компаний. Точно магический круг, незримо очерченный по границе, гнал отсюда всех непосвященных.
То, что такая преграда действительно существовала, Меф ощутил, когда сделал первый шаг по дорожке. Упругая, властная сила толкнула его в грудь. Он испытал мгновенный страх. Тот неизвестного происхождения ужас, который заставляет целые толпы людей бежать в слепой панике, спасаясь от вымышленной опасности, – и тем вернее приближаться к опасности реальной, но незримой. Догадываясь, что все это действие магии, Меф закрыл глаза и, противясь, сделал шаг вперед. Всего лишь шаг. И тотчас, опознав его, магия отхлынула. Неведомая сила пронеслась дальше, деятельно охраняя круг.
Меч продолжал раскаляться. Если бы не ножны, едва ли Меф вообще смог бы вынести прикосновение клинка к коже. Да, валькирия была близко, но где искать ее – Буслаев по-прежнему не знал.
Пытаясь обрести подсказку, Меф повернулся лицом к ветру. Ветер нес сложную смесь запахов. Здесь был и душный запах бензина, который Буслаев, как истинный городской житель, с детства любил, и влажные испарения сырой земли, и дразнящий дух тополиных почек, которые вскоре клейкой массой будут падать на волосы... И ничего, совсем ничего такого, что могло бы подсказать Мефу, где валькирия.
Зато ее присутствие ощущалось повсюду. Из-за каждого дерева неуловимой молнией могло вылететь разящее копье. Не дожидаясь, пока это произойдет, Меф наискось побежал сквозь парк. Он несся между деревьями, избегая дорожек, где его можно было увидеть издали. Вскоре деревья раздвинулись, и он увидел овальный пруд, к которому сходились парковые дорожки. Пруд окружали скамейки, густо обсаженные красно лиственным барбарисом.
Ознакомительная версия.
