— Моя госпожа, — хриплый шепот ударил по нервам, по позвоночнику пробежала дрожь, и я едва не плюнула на свои «умные намерения». — Ты ведь меня опять провоцируешь. Я не железный.
— Правда? — вскинула бровь я, осторожно отклоняясь, и медленно села немного по-другому. Так будет удобнее… Мда, правда как-то не сообразила, что любое моё движение сейчас ловит охваченный желанием мужчина. То, какие его охватили чувства, было совершенно ясно даже мне. Все признаки! Частое дыхание, блестящие глаза, черные зрачки, которые почти скрыли грозовую радужку, сильное тело, напряженное как струна. Но это гад всё равно продолжал контролировать ментальное поле пещеры! Я по-прежнему не могла ни до кого дозваться, да и вернулось ко мне пока совсем мало сил! Надо его как-то очень результативно отвлечь. Чтобы он потерял контроль.
Потому, продолжим:
— Железный Лорд, — издевательски склонила голову я. — Ваши совсем не платонические чувства к… племяннице не делают вам чести! Но, может, вы всё же продемонстрируете мне, за что вас так прозвали, стисните зубы и сдержитесь?
Он как-то очень порочно усмехнулся, низко рассмеялся и проговорил:
— Не буду. Мне это сейчас не нужно.
Мама…
Как-то всё идет малость не туда.
Но уже поздно…. Боюсь, что спокойно уйти я могла только когда едва-едва с ним столкнулась. И то есть сомнения в том, что меня так просто отпустили бы. Ладно, делаю, что задумала, и молюсь всем, кого знаю! Иссо, хоть ты спаси, что ли?! Где-то на периферии сознания раздался смешок, который я истолковала как «Выкручивайся сама». Извращенец дивный!
Решительно выдохнув, незаметно поймала тонюсенькую ленточку Земли и навертела заземление, в комплекте с ещё одной мелкой защитой, Лир прищурил глаза и вскинулся, но ничего не успел сделать, потому что я, торжествующе расхохотавшись, сгенерировала в воде электрический заряд и, не проверяя результатов подрывной деятельности, рванула на берег, а ощутив по пути, как тает ментальный щит, радостно хихикнула. Получилось! Правда, следующей была другая мысль… если щит распался… то его некому контролировать?
Резко обернулась и успела увидеть, как белоснежная макушка скрывается под водой. Ну не могло же это его.... Или могло?
Как оказалась около источника — сама не заметила, как и то, что уже снова влезла в воду и пытаюсь вытащить на поверхность соскользнувшего на глубину тяжеленного блондина. Когда уже выбилась из сил, то он внезапно открыл глаза, торжествующе улыбнулся и сильно вытолкнул меня на поверхность.
Удрать я не успела, потому что Лирвейн появился меньше чем через секунду, снова крепко меня обнял и щелчком пальцев восстановил купол.
— Ну что, Алечка, — серьезно посмотрел на меня Хранитель. — Вот ты и попалась. Окончательно и бесповоротно. Второго шанса я тебе не дам.
— Ты это про что? — кажется, я даже заикалась немного от нервного напряжения. Ну и не только нервного. Прижимали меня очень крепко и очень близко, позволяя почувствовать гладкость его кожи, тепло воды, ласку прикосновения, и то… что меня очень-очень хотят. Он даже и не думал это скрывать или щадить мою стеснительность.
Которой, впрочем, всё ещё не было.
Как будто это всё уже… было.
— Я это про то, что между эфемерным спасением и мной, ты выбрала последнее, — любезно пояснил Лир, невесомо лаская мне спину, осторожно прикасаясь к чувствительной от горячей воды коже. Дрожь пробежала по телу и, судя по понимающей усмешке мужчины, он её уловил.
— Почему это эфемерным?! — уцепилась за хоть какой-то признак здравого смысла, и брыкнулась, с требованием: — А ну, отпусти!
Одна рука Лира всё так же поддерживала меня за талию, а вторая скользнула вниз, подхватывая под ягодицы, приподнимая выше, и уха коснулся горячий шепот:
— Никогда и ни за что!
Непреклонно посмотрела на него и... потерялась. В серых глазах невыносимого Хранителя я раньше видела и лед, и горячие воды, шторм и штиль, но вот… умиротворения ещё никогда. Как будто он не только мне сейчас сказал эти невероятные слова, но и принял их для себя. Принял то, что так долго отрицал, отвергал, отталкивал, причиняя боль уже мне. Я открыла рот, чтобы хоть что-то сказать, нарушить эту звенящую тишину, которая заставляла меня дрожать в унисон с тем, кто был сейчас так близко, давила на уши, и я уже не могла уловить ничего, кроме его дыхания. Но не успела и не сделала. Он меня поцеловал. Коснулся. Просто коснулся губ, не претендуя на большее, не закрывая глаз, не отпуская моего взгляда.
Я когда-то слышала фразу «Твое дыхание — яд»… наверное, только сейчас я поняла её смысл. Теплое прикосновение, легкая искра силы, уколовшая нежную кожу, и всё. Я пропала. Зачем сопротивляться, зачем бежать, если можно вскинуть руки, запутаться пальцами в белых прядях, которые так знакомо скользят по коже? Дыхание смешалось, веки закрылись сами, губы дрогнули, отвечая, прося и… получая.
Нежность перерастает в страсть, скользящие по коже ласковые руки становятся всё более жесткими и требовательными. Я всё ещё пытаюсь вырваться, опомниться и попытаться уйти отсюда… пока могу. Пока не растаю под его прикосновениями.
— Ну куда же ты, милая?
Вода подхватив нас, вынесла к гладкой каменной стене, к которой меня тут же прижало горячее мужское тело.
— Нельзя, так не правильно, — судорожно помотала я головой, с мольбой глядя в черные от страсти глаза Хранителя. — Отпусти…
— Я уже сказал. Нет, — жестко улыбнулся Хранитель, и вопреки этому томительно нежно поцеловал меня.
Чего стоило зажмуриться и не отвечать, не знал никто.
— Значит, так? — раздался над ухом полный злого веселья голос блондина. — Значит, отвергаем, значит, опять играешь… моя госпожа?! Альчонок, солнце моё жгучее, ты ещё не поняла, что сегодня никуда от меня не уйдешь, — теплые губы прошлись по скуле, стирая непонятно почему показавшуюся слезинку, потом по виску и, наконец, нежно ухватили мочку уха и я не сдержала трепета непослушного тела. — Сегодня ты будешь со мной… подо мной. Моей.
От его слов меня пробирало дрожью ужаса и сладкого предвкушения, а от его действий внутри все воспламенялось.
— А что потом? — горько спросила я. — Что потом?! После…
— Решим, — жарко выдохнул Лирвейн, завладевая моими губами в томительном поцелуе. Я не отвечала.. я старалась не отвечать, старалась быть равнодушной… но он слишком хорошо знал меня и знал, как надо ко мне прикасаться. То нежно, едва ощутимо лаская языком нижнюю губу, но тут же прикусывая её, добавляя в бесконечный коктейль нежности острую приправку боли и снова зализывал пострадавшее местечко.
Одна его рука придерживала мои за кисти над головой, а вторая пока неподвижно лежала на животе… как раз на той самой границе между ним и чем-то гораздо более сокровенным. И я дорожала, потому что не могла не вспоминать, как он касался ТАМ. Оставив в покое мои губы, он скользнул рукой с живота всё выше и выше, мимолетно оглаживая ставшую вдруг тяжелой и чувствительной грудь, лаская шею… крепко обхватывая подбородок и вздергивая его вверх, заставляя запрокинуть голову к его лицу.
