Джэйл даже бровью не повела:
— К чему столько агрессии? Мы с тобой не враги.
— Но и не друзья, — холодно возразила Зара. — Послушай, мне все равно, что тебя привело сюда и чего ты от меня хочешь. И безразлично, сколько лет мы не виделись, — хоть еще столько же, мне все равно.
Даже в ее собственных ушах слова прозвучали жестко и неуместно — вне всякого сомнения, именно Джэйл они обязаны жизнью. Но резкость была только вынужденной маскировкой, чтобы не обнаружить свои истинные чувства — чувства, которые она тщательно скрывала все эти годы. Правда заключалась в том, что, увидев вновь Джэйл, она испытала сильнейший шок, и хотя выражение лица Джэйл было непроницаемым, Зара не сомневалась, что она испытывает нечто подобное. К тому же Джэйл наверняка рассчитывала, что после того дня на кладбище в Маскарелле они никогда больше не увидятся, что Зары скорее всего даже нет уже в живых. Но обе они сейчас были здесь, внешне ни на день старше, чем тогда, хотя внутренне Зара стала совсем другой, чем в тот день, когда закончилась ее бессмертная жизнь и началась новая.
Казалось, Джэйл ничуть не поразило поведение Зары.
— Мы не враги, — повторила она спокойным голосом. — Те времена давно миновали. Что касается меня, то я забыла о том, что случилось однажды. Признаюсь, что увидеть тебя здесь для меня было полной неожиданностью, но мне кажется, что в этой войне мы стоим по одну сторону.
Ее взгляд скользнул к Фальку и Эле, по-прежнему боязливо жавшихся друг к другу, и Заре снова показалось, что на ее лице промелькнула улыбка.
— Много людей обязаны тебе жизнью.
— Может быть, — прохладно согласилась Зара. Она посмотрела на то место, где бестия исчезла в подлеске. — Осталось еще одно чудовище, с которым я справлюсь сама. Так что сделай приятное нам обеим — возвращайся туда, откуда пришла. Я в состояние довести сама это дело до конца.
— Нет вопросов, — согласилась Джэйл и кивнула. — С одной бестией ты наверняка можешь справиться. Возможно, даже с двумя. Но что, если тебе снова придется иметь дело с целой сворой этих созданий? Если в этих лесах скрывается гораздо больше этих чудовищ и мы столкнулись только с авангардом? — В голосе Джэйл не было и тени насмешки, но Зара зло сверкнула на нее глазами.
Зару расстроило не то, что Джэйл говорит правду и Зара одна не в состоянии справиться с несколькими бестиями, как ясно показали последние минуты битвы, а то, что сама она не подумала о том, что скрывшаяся от них бестия, вполне возможно, далеко не последняя из чудовищных созданий, что там, где находится гнездо этих бестий, есть еще большее количество их, возможно даже десятки.
Как ни тяжело было это признать, но пришлось согласиться: без помощи Джэйл ей не обойтись. И по мере того как она привыкала к этой мысли, она постепенно успокаивалась. Она постаралась справиться со своими чувствами и опустила мечи. Казалось, Джэйл тоже расслабилась.
— Итак, — сказала Зара, после того как возвратила мечи обратно в ножны, закрепленные на спине, — что ты здесь делаешь?
— Я уже сказала, — ответила Джэйл. — Я здесь для того, чтобы положить конец убийствам.
Она вставила свой меч в ножны, медленно и осторожно.
— Меня послал король, — объяснила она. — Несколько дней назад до него дошло известие, что в лесах Мурбрука бесчинствует бестия, что уже многие девушки пали ее жертвой, что это жуткий зверь, с которым не справиться обычными средствами. Тогда он послал меня сюда, чтобы выяснить суть дела. И вот я здесь. — Она улыбнулась. — И кажется, вовремя.
Зара промолчала.
К ним с любопытством приблизились Фальк и Эла. Молодой мужчина, как зачарованный, смотрел на Джэйл; он все еще держал нож в руках, но Джэйл даже не взглянула на него. Фальк пристально, как картину в музее, рассматривал ее — полные красные губы, бледный цвет лица, и, исходя из ее необыкновенных способностей, которые она только что продемонстрировала, он мог прийти только к одному выводу.
— И вы тоже… — Он подыскивал правильные слова, так как не хотел ее обидеть, но Джэйл догадалась, что он хочет спросить, и покачала головой.
— Нет, я не дитя ночи, — с улыбкой сказала она, нисколько не обидевшись. — Можно сказать, я принадлежу совсем другому сообществу.
— Другому… — Фальк запнулся, когда понял, что это означает. Он не мог в это поверить. — Это означает, что вы, вы… вы одна из…
Даже одна догадка была настолько невероятна, что Фальк не осмеливался ее произнести. Но Джэйл кивнула:
— Да, я — серафима.
— Невероятно. Хранительница света…
Он смог только растерянно покачать головой.
Зара откашлялась и заметила:
— С большой неохотой вынуждена вас прервать. Хотя бестия и тяжело ранена, но все-таки она может от нас ускользнуть. А если в лесах действительно шатаются и другие подобные твари…
Джэйл кивнула.
— Мы не должны терять ни минуты. Лучше всего нам идти пешком, — предложила она. — Звук копыт может насторожить раненую бестию — или другие твари обратят на нас внимание. Кроме того, — добавила она, — сидя на лошади, легко проглядеть следы.
Зара пробормотала нечто вроде одобрения и отвела со лба несколько спутанных, грязных прядей.
— За дело.
— А что делать нам? — хотел знать Фальк.
— Вы отвезете Яна в Мурбрук, — сказала Зара и смерила обеспокоенным взглядом все еще находящегося без сознания молодого человека. — Его ранами необходимо срочно заняться.
Она вопрошающе взглянула на Элу:
— В Мурбруке есть лекарь?
Молодая женщина робко кивнула:
— Маноли. Он живет рядом с церковью. Я знаю дорогу.
— Тогда вперед, — решительно сказала Зара. — И заберите с собой лошадей!
Идти по следу бестии было несложно — в лесу оставался запах животного, к тому же по снегу тянулись капли крови. Но Зара не нуждалась ни в том, ни в другом, чтобы найти путь. Она сразу догадалась, куда стремится животное. Она знала этот путь; не прошло и суток, как она проходила его.
По дороге ни одна из женщин не обмолвилась и словом; Зара даже избегала смотреть на Джэйл, хотя чувствовала, что та время от времени поглядывает на нее. Она все еще не могла осознать, что Джэйл рядом, после всех этих лет, в течение которых Зара старалась забыть ее и все, что с ней было связано, но прошлое ее настигло.
«Ничто, что лежит погребенным, не является действительно мертвым», — сказал ей однажды кто-то, и по-видимому, это было правдой. И не была ли она сама тому лучшим доказательством?
Когда из чащи перед ними возникли развалины дома Хумбуга, Зара отбросила все мысли.
