Нет, в этот раз всё по-другому, подумала она.
Предыдущие несколько дней алю провела в залитом лунным светом саду с магическим фонтаном. Раньше полудемоница не была уверена, спала она или нет. Ей было сложно отличить дремоту от бессознательного состояния. Всё, в чём была уверена алю — это в том, что прошло некоторое время, и каждый раз, когда Алиисза приходила в себя, то находилась в том же самом оазисе.
По крайней мере, видения прекратились.
Полудемоница провела много времени в раздумьях над произошедшей переменой.
Изменила ли я хоть что-нибудь? А Торан? Этого ли он хотел? Чтобы я начала действовать? Чтобы начала защищать их?
Какова бы ни была причина, алю была рада отдохнуть от сада.
Видения измотали её, это было нечто большее, чем просто усталость. Она стала слишком эмоциональной. Алиисза чувствовала то, чего раньше никогда не ощущала. И сомневалась, что ей это нравиться. Часть её сущности всё ещё сопротивлялась порывам защищать и оберегать. Алю не хотела такой ответственности, такой слабости. Поддавшись любви и состраданию, она чувствовала себя уязвимой.
Полудемоница размышляла над всеми трудностями своего заключения. Но всякий раз, прежде чем она приходила к какому-то решению, усталость брала своё.
В конце концов, Алиисза поклялась себе думать об этом, по крайней мере, какое-то время. Она хотела просто существовать. Одиночество в саду она воспринимала теперь как избавление от мучительных видений. Даже во время отдыха алю не покидало чувство, что вот-вот и она окунётся в новое видение. А ещё алю ждала появления Торана, хотя и не верила, что это произойдёт в скором времени.
Так уже случалось.
Серая пустота испугала Алиисзу. Перемена. Что бы это могло означать?
В следующее мгновение она уже лежала на кровати в своих апартаментах. За время пленения алю ни разу здесь не появлялась, предпочитая спальне виды и звуки сада. И теперь она недоумевала, почему оказалась здесь.
Поднявшись на кровати, полудемоница поняла, что обнажена. Такого тоже давно не случалось. Алиисза осмотрелась. Её вещи были аккуратно сложены, а оружие было прислонено к ближайшему стулу.
Что-то изменилось. И это… беспокоило.
Решив разобраться, в чём дело, алю скользнула с кровати и быстро оделась. Затем она направилась в сад. Ставшее привычным место неуловимо изменилось.
Сначала алю предположила, что пришёл Торан, и теперь сидел в тени и ждал, когда Алиисза придёт в себя. Она всмотрелась в укрытые тенью места сада, куда не попадал лунный свет. Лёгкие дуновения ветерка заставляли звенеть колокольчики. Под бризом трепетали и листья. Серебристые, дрожа, они вспыхивали, как светляки, снующие среди ветвей.
Ничто не говорило о присутствии ангела.
Что же тогда происходит? задумалась Алиисза, одновременно стараясь быть начеку. Что изменилось?
Словно громом среди ясного неба пришло осознание: алю вновь стала настоящей. Она существовала. Это было странное ощущение: всё происходило будто во сне, вне тела.
Алиисза вновь была во плоти.
Эта мысль чуть не сбила её с ног. Всё ещё не уверенная в своих чувствах, полудемоница решила испытать себя. Она попыталась мысленно приказала саду исчезнуть. Не вышло. Она попыталась изменить время суток, стараясь превратить ночь в день, убрав луну и вызвав солнце. Небо осталось неизменным.
Всё казалось иным, и всё действительно изменилось. Сознание Алиисзы больше не могло изменять местность; по сути, она стояла посреди настоящего сада, не являясь больше заложницей собственного разума.
— Думаю, ты чувствуешь себя странно после столь длительного срока пребывания в форме духа, — сказал Торан.
Алиисза резко развернулась и увидела улыбающегося ангела, стоящего чуть в отдалении.
— Что изменилось? — спросила алю тихо, почти шёпотом.
— Ты изменилась, — ответил он. — Ты действовала. Ты поспешила к ней на помощь. Ты встала на её сторону, — закончил дэв.
— Я знаю, — ответила Алиисза, — но я не хотела. Я не хотела ощутить всё это. — Она почувствовала себя сбитой с толку. Её настоящее тело вновь было полно ощущений, ощущений, о которых алю уже забыла. Боль, слабость в ногах, чувство пустого желудка. Приходилось привыкать заново.
— Забота о других — опасное занятие. Тем самым ты открываешь в себе путь… к страданию, — продолжила Алиисза. Ей самой эти слова показались глупыми.
— Да, — сказал Торан мягко, словно утешая. — Заботиться о других сложно: оказывать поддержку, направлять. Ведь в процессе ты отдаёшь частичку себя. И боишься, что в ответ тебе причинят лишь боль. — Ангел подошёл к полудемонице и взял её ладони в свои. — Ты прячешь свои чувства от страха. Страха перед предательством, перед болью.
— Страха перед смертью, — закончила алю.
— Да, — кивнул дэв с нарастающим возбуждением. — Вот именно. Ты боишься всего этого, и веришь, что сможешь справиться с трудностями, если не подпустишь никого близко к себе, или сама не станешь близка кому-нибудь. Ты думаешь, что можешь управлять своими страхами, защищая себя от них. Но правда в том, что все мы беззащитны. В конце концов, не смотря на все наши попытки, страхи становятся реальностью.
— Тогда зачем вообще жить? — в отчаянии спросила Алиисза. Она не хотела испытывать эти эмоции. Они пугали её. — Что изменится, если я стану уязвимой? Всё будет только хуже!
— Но так кажется только стороннему наблюдателю, — ответил Торан. — Но теперь ты думаешь иначе. Разве не так?
— Нет, — сказала Алиисза. Она противоречила сомой себе и понимая это. — Я не хочу ни о ком заботиться! — воскликнула она, зная, что лжёт.
Алю было не всё равно. Её заботила судьба Лизель. Алиисзу восхищала храбрость девушки, её решительность перед лицом трудностей. Полудемоница завидовала той связи, что возникнет между Лизель её ребёнком. Алиисза хотела того же. Она хотела любить своего сына.
Как хотела и ответной любви.
— Спроси любого, — начал Торан, обращаясь к запутавшейся в своих мыслях алю. — Любого, кто когда-либо любил и терял близких. Тебе скажут, что оно того стоило. Не смотря на боль и уязвимость, радости, которая сопутствует заботе, куда больше. По правде говоря, одно не может существовать без другого.
— Но это всё равно эгоистично, — сказала Алиисза, опускаясь наземь у ног дэва. Эмоций было слишком много. — Ты делаешь это в угоду себе.
— Конечно, — ответил Торан, садясь рядом. — Я служу Тиру. И всё ради чувства удовлетворённости. Ты хочешь, чтобы твой сын любил тебя, потому что хочешь ощутить приятные чувства, которые принесёт его любовь. Никто из тех, кто открыто и честно смотрит внутрь себя, не может утверждать обратное.
