— И?! — не выдержала я.
— И ничего.
— То есть, как это?
— А вот так. Ничего магического на нем не было. Ни проклятий, ни зелий в крови, ни чар. Так что…
— Да быть такого не может!
— Прости, — Альв ссутулился и смотрел в сторону.
— Не верю. Они не могли так поступить. Да и мне подобный бред мог только под зельем в голову прийти. Мне надо к ним!
— Он сам сказал, Лира, — развел руками Альв. — Когда выяснилось, что никакой дряни в его крови нет, я его к стенке припер. Он тебя требовал. Ну, я и сказал, что, пока не расскажет мне все, даже словом тебе о нем не заикнусь. Тогда он признался.
— В чем? — тупо спросила я, хотя и так знала ответ.
— Трахнул он твою блудливую сестричку! — рявкнул Рой. — К обоюдному удовольствию.
— Ну, в общем, да, — ткнув друга локтем под ребра, подтвердил Альв. — Если тебя интересует категория для взрослых, то за подробностями лучше действительно обратись к нему. А мне хватило самого факта. Дал ему в рыло и вышвырнул из своего дома. Мужчины, конечно, редко блюдут лебединую верность. И я наверняка тоже однажды изменю своей жене. Но устроить такое накануне свадьбы, да еще и не озаботиться, чтобы невеста осталась в неведении… Это надо быть совсем уж законченным подонком!
— Не хами, — проворчала я, не находя, что еще сказать.
Меня избавили от еще одной унизительной сцены, где мне отводилась далеко не самая приятная роль: лучше уж узнать о подобном так, чем слушать лживые оправдания или гадкие подробности из некогда таких желанных уст. Как вы предпочли бы избавиться от больного зуба? Быстро и больно, или медленно, но все равно больно? Вот и я о том. Мне было за что поблагодарить Альва. Но вот благодарности я почему-то не испытывала.
— Не веришь мне, — проговорил вдруг Альв. — Ладно… Но подумай… Я вижу, что тебе больно. Мои слова причинили тебе боль. И я прекрасно осознаю, что если бы все это было ложью, то я бы повторил печальный опыт моего хамоватого братца. Такова магия очищающей. Клянусь своей магией, что…
— Прекрати, — я дернула вниз его взметнувшуюся в магической клятве ладонь. — Я тебе верю. Верю. Только мне надо немного побыть одной. Хоть помыться… Три дня тут под этой отравой валялась.
— Не валялась а отдыхала, — поправила Альв.
— Не, — перебил Рой. — Размышляла. На отдыхе обычно лицо попроще делается…
— Тисы, мы увлеклись, — прервал очередной виток перепалки Виктор нарочито благовоспитанным тоном. — Оставим тису.
— Я еще вернусь, — с шутливой угрозой проговорил Рой, выходя.
— Тиса, — отвесил шутовской поклон Альв. — Я тоже вернусь.
Он вывернулся из рук подпихивающего его к двери Виктора и, склонившись ко мне, тихо и уже совершенно серьезно добавил:
— Забудь этого урода.
Я обреченно кивнула, и вся компания вымелась в коридор. «Легко сказать: «забудь». А как? — подумала я, сбросив пропитанную потом одежду на пол в ванной комнате. — Хорошо, хоть не стал опять орать… Еще больше подробностей из интимной жизни моего жениха мне не вынести. Бывшего жениха… Дон…»
По щекам, смешиваясь с брызгами воды, потекли слезы. Первые слезы с тех пор, как моя новая жизнь раскололась на две половины.
Глава 20. Две партии в шахматы
Был, правда, в этом безумном провале в апатию и плюс. Закрутив меня в водовороте безразличия, он не оставил мне времени думать о предательстве Дона. Где-то в глубине души я знала, что однажды мне все равно придется встретиться с ним, посмотреть в глаза. Знала, что, какой бы ментальной защитой ни прикрывала свой разум, все равно не удержусь и задам бесполезный, но неизбежный вопрос. Вопрос, на который я хотела и в тоже время боялась узнать ответ. Глупый и беспомощный вопрос: «Почему?»
Еще несколько дней я провела в штаб-квартире Братства Справедливости. Вопреки опасениям, никто не пытался уговорить меня вступить в этот отряд самоубийц. Казалось бы, мне надо как можно быстрее убираться отсюда, не дожидаясь, пока у престарелого главнюка дойдут руки до моей скромной персоны. Но, нет. Изо дня в день я под разными надуманными предлогами откладывала возвращение под собственную крышу.
Причина такого идиотского поведения была проста, как медный грош. Я банально боялась встретиться с Доном. Боялась посмотреть ему в глаза. Боялась показать свою слабость. Здравый смысл говорил, что шансы столкнуться с ним ничтожно малы. Что никто не будет ходить вокруг моего дома неотлучно неделями. Да и я возле этого самого дома появлюсь лишь на минуту-другую. После этого нырну в потайной ход у задней глухой стены. Но никакие разумные доводы не действовали. Что во мне говорило? Уязвленная гордость? Или все-таки любовь? Я не знала. И панически гнала все мысли на эту тему. Словно глупый страус, я сунула голову в песок и старательно делала вид, что ничего особенного не произошло. Просто затюканная повышенным вниманием общественности очищающая гостит у близких друзей, а заодно избегает этого самого внимания.
Так я и досиделась до закономерного финала. В далеко не прекрасный вечерний час, когда мы с Виктором играли в шахматы у камина в моей комнате, в дверь постучал Леррой. Может, не окажись рядом Вика, я бы смалодушничала и сделала вид, что меня нет. Но случай не оставил мне выбора. Пришлось впускать старого интригана и даже вести себя прилично. В конце концов, это я у него в гостях, а не наоборот.
— Лира, девочка моя, — сразу перешел к делу старик. — Мне надо поговорить с тобой наедине.
Виктор, не дожидаясь приглашения, вышел, и старик устроился в его кресле. Пока он с интересом разглядывал позицию на доске, я плотнее сдвинула ментальные щиты, оставив на поверхности лишь ничего не значащие мысли о шахматной партии и друзьях. Для большей достоверности чуть глубже плавали мутные размышления о предательстве Дона. Разумеется, я бы с огромным удовольствием запихала их на самое дно памяти, как всегда делала в последние дни, но вызывать у старика подозрения не хотелось. Пусть думает, что я владею собой не так уж хорошо, раз на лице периодически появляются мрачные тени. Полезно, когда вероятный противник тебя недооценивает.
Не спрашивая разрешения, Леррой двинул вперед королевскую пешку.
— У тебя сейчас трудный период, Лира.
— У всех бывают сложности, — обтекаемо отозвалась я, отвечая на его ход.
— Я бы дал тебе больше времени, чтобы осознать и принять произошедшее… — он переместил коня под защиту своей пешки. — Но, к сожалению, этого времени у нас больше нет.
Я молча обошла ферзем его форпост, избегая смотреть куда-либо, кроме доски.
— Ликаст поступил по отношению к тебе отвратительно. Я понимаю… После такого разочарования опускаются руки. Но сейчас у нас нет права на слабости. Радикалы набирают силу. И их надо остановить, пока это возможно. А мы даже не знаем, кто их лидер.
— А при чем тут я, — я сбросила с доски белого коня, поставив на его место своего слона. — Если даже стража, а это именно их работа — разбираться, кто нарушает закон и почему, не справляется, то чем могу помочь я? Я всего лишь артефактор-недоучка.
— Всего лишь? — усмехнулся Леррой и надолго умолк.
Мы разменяли несколько пешек. Он потерял ладью. Потом съел моих слона и коня. Фигур на доске оставалось все меньше. Он подставил под удар вторую ладью, но я отвела ферзя в сторону, а потом точно так же отвергла жертву коня.
— Далеко идущие планы? — задумчиво проговорил старик. — Порой это обосновано. Но приходится держать в голове слишком много факторов и позиций. Достаточно пропустить какую-нибудь мелочь, и все планы идут прахом, — он на одно поле передвинул своего слона. — Шах.
— Значит, все зависит от хорошей памяти? — уголками губ улыбнулась я, сшибая фигуру, угрожавшую моему королю.
— Скорее от внимательности. Одна ошибка, и… — ответил Леррой, переставив своего слона на место моего ферзя. — И выигрыш вдруг оказывается невозможен.
Я чуть улыбнулась. Точно так же однажды поймал меня Дон. Правильно, какой игрок устоит перед соблазном разменять слона на ферзя? Скорее уж решит, что противник банально зевнул фигуру. По крайней мере, я тогда подумала именно так. И ошиблась.
