Как только показались крыши домов, ведун увидел первых людей. Все, мимо кого он проходил в гробовой тишине, стояли к нему лицом. У кого-то из них была порвана шея, у кого-то живот или грудь. Всех объединяло то, что все были перепачканы в крови. Словно специально вымазаны.
Никто из тех, кого он встретил, не проронил ни слова. Его просто провожали взглядом – все.
Вокруг были мужики с порванными лицами и торчащими белыми костями, женщины с разодранными спинами и дети.
Пест водил взглядом и старался ни на чем не фокусироваться. Особенно на глазах. Он прекрасно знал, что этого делать нельзя. Скользнув взглядом по дворовому мальчишке, у которого была разорвана грудь и не хватало части правой руки, он остановился и сжал кулаки. Несколько раз сглотнув, он сжал кулаки до такой степени, что костяшки стали белыми, при этом не отрывал взгляда от своих ног. Он сделал это для того, чтобы хоть как-то унять дрожь в руках. Когда он дошел до центра деревни, где приходилось изворачиваться, чтобы не задеть мертвых, он обнаружил светящийся шар. Шар был размером со здорового мужика. Когда у Песта получилось к нему подойти, он разглядел, что весь шар состоит из ленты шириной в его ладонь. На лентах золотой нитью были вышиты письмена, которые парень тут же узнал.
– Знаки запора, клети и рока… рок через раз… – еле слышно пробормотал Пест.
Тут же в его голове раздался детский плач, просящий о помощи, и мужской грубый бас, требующий убраться.
– Помоги… больно… помоги… – со всхлипами просил детский голосок.
– Не смей трогать! – услышал голос черта Пест. – Это не твой рок и не твоего ума дело…
– Я только гляну, кто… – несмело ответил парень, не оборачиваясь.
– Единым заклинаю! Беги! Беги, пока не поздно… – Бас говорил отрывисто и с глубокими вздохами, словно мужик тяжесть нес и говорить пытался.
– Он всех убил… больно…
– Кто бы ты ни был! Беги, глупец…
Пест закусил губу и попытался почувствовать источник голосов, но как он ни старался, ему казалось, что голоса идут из ленточного шара. Он протянул руку к шару, чтобы попытаться раздвинуть ленты.
– НЕ СМЕЙ!!! – рявкнул мужской голос. – ЭТО МОЙ РОК!!!
Как только Пест прикоснулся к лентам, он получил удар по голове, отправивший его в темноту.
Черт бережно нес Песта на руках, идя на задних лапах, а Дакрит ехал рядом на лошади, вжав голову в плечи. Вжал он ее потому, что всю дорогу из заброшенного села черт материл Дакрита и всячески его унижал.
– Ты! Ты, мажий выродок, чуть его не угробил! – брызгая слюной, в очередной раз завелся черт. – Еще миг – мы бы его не вернули!
– Я профессор, а не бандит! Мне людей поленом по голове бить не доводилось…
– Ясно дело! Седина в бороду, а окромя пера в руках ничего не держал! Ты поди и ложкой пользоваться не умеешь…
– Я… – хотел было встрять Дакрит, черт опять его перебил:
– Ты! Тебе сказано было: «Полено хватай и по голове ему бей!» А ты? – Черт принялся пародировать голос профессора: «Что? Зачем? Может, по-другому…»
Профессор промолчал, а черт снова принялся укорять его. Когда черт немного успокоился, то скомандовал привал. Мастер активировал походный артефакт, и черт бережно уложил Пест на одну из кроватей в палатке. Дакрит тем временем зажег огонь в специальном артефакте-камине.
– Ты… может, ты всё-таки объяснишь, что там произошло? – хмурясь, попросил профессор. – Я видел только заброшенную деревню и человеческие кости…
– Тюрьма это была…
– Какая тюрьма?
– Для твари одной. – Черт, выйдя из палатки, бесцеремонно сел у стола, на который Дакрит выставил еду, и принялся закидывать в рот мясо. – Ваших рук тварь… чав-чав…
– Это как, наших рук?
– Кто-то из ваших магов дитё оборотня магией наворожил. Так наворожил, что оно в тварь безумную обратилось и потрохами питаться начало.
– Ты хочешь сказать, что какой-то маг экспериментировал с ребенком оборотней?.. – Дакрит взглянул на черта, а тот кивнул с набитым ртом. – Но это же бесчеловечно! Оборотни разумны…
– А ты думаешь, что маги ваши, что с клеймом на лице, просто так деньгу немалую от государя получают? – Черт улыбнулся во все три ряда острых зубов. – Мажьих это рук дело…
– Погоди, клейменые маги как раз ловят таких безумцев…
– Ловят… – Кивнул Черт. – Да вот, не догадываются тварей, что создать успели, выловить. Нет твари, нет доказательств. Потому темные, чуть что, сразу тварь на волю.
– А как же тюрьма…
– Ведовская. Там ведун голову сложил, чтобы тварь запереть, – отрезал черт.
Дакрит глубоко задумался, глядя в огонь. Спустя минуту он спросил черта, который уже успел смести все, что было на столе.
– Повязка на глазах у Песта… Он что-то видел…
– Он не глазами смотрел, а душою, – лениво ответил черт. – И смерти дух он учуял не своим носом.
– Как это не своим?
– Моим носом учуял. Это я ему тот нос дал и глаз свой, когда еще чертом был обычным.
Мастер Дакрит тут же подскочил в кресле, в котором сидел.
– Ты можешь научить видеть духов и чувствовать запах магии? – с надеждой спросил он.
– Могу, – скалясь, ответил черт.
– Что хочешь в обмен? – тут же попытался решить проблему Дакрит.
Черт не ответил. Он начал картаво хрюкать и кататься по земле.
– Что с тобой? – взволнованно спросил профессор. Черт хрюкал минут пять, но, когда профессор хотел было облить его водой, успокоился.
– Это я так смеюсь… хрынь… хрынь… – Черт поднялся с земли и ответил: – Дурень ты старый! Даже если ты себе глаз демона младшего привьешь и чуять по-моему научишься – все равно не выйдет из тебя ведуна…
– А что нужно, чтобы вышло? – проявляя завидное упорство, спросил Дакрит.
– Хочешь ведуном стать? – искоса поглядывая на собеседника, спросил черт.
– Хочу! – уверенно заявил профессор.
– Ты сам не ведаешь, что просишь…
– Я хочу иметь права торговать с духами…
– А знаешь ли ты, что каждый ведун с того вздоха, как его ведуном назвали, проклят и ярмо на себе несет? – с прищуром трех глаз спросил черт. – Каждый, кто ведуном назван, каждый свой рок несет.
– Каждый? – с сомнением спросил Дакрит.
Черт в ответ, хищно улыбаясь, кивнул.
– А Пест?
– Его проклятье – его мажья сила и… – Черт умолк, словно его что-то оборвало. – …и еще кое-что.
– А если я стану ведуном, то что будет со мной?
– Если слово прозвучит о том, что Дакрит – ведун, магов ты презирать станешь. Будешь сам себя вспоминать да проклятьями сыпать. Как ведовское дело примешь – от силы своей мажьей сам отречешься да в отшельники подашься и до конца дней своих будешь по Гвинее шататься и дом искать. А дома у тебя не будет. Дорога твоим домом станет…
