Через несколько дней он всё-таки решил в первый раз опробовать своего вивернёнка, которого, впрочем, вивернёнком можно было теперь назвать с изрядной натяжкой. Он здорово вытянулся, подрос, окреп, лишь на полметра отставал от матери по длине и уже полгода как научился летать. Однако ещё ни разу не поднимался в небо под седлом. Хотя тренер заверил Илью, что его питомец готов, юноша всё равно волновался.
Тема не сразу позволил подойти к себе с седлом — чувствовалось, что эта штука вызывает у него не самые приятные чувства. Однако обучение сказалось — он позволил хозяину затянуть на себе ремни, хоть и дернул пару раз хвостом, словно раздумывал, нервничать ли в полную силу или погодить. Санджиф напряжённо следил за каждым его движением, а в сторонке ещё дежурил тренер, и поэтому Илья чувствовал себя словно на экзамене. Он два раза проверил, достаточно ли хорошо он затянул ремни, надел на виверна уздечку, взял в руку гибкий белый стек и вопросительно посмотрел на друга, который уже ждал его верхом на Аддиг.
— Садись и пристёгивайся, — подсказал сын лорда, перехватывая свой стек так, чтоб тот не мешался. — А теперь дай ему понять, что он может лететь. Можешь слегка хлопнуть его стеком, можешь вожжами тряхнуть, но главное — выбери такой вариант, который для тебя наиболее удобен, чтоб привыкнуть к нему и в будущем действовать автоматически. Давай пробуй.
Все рекомендации и инструкции, которыми тренер начинил юношу накануне перед полетом, мигом выветрились у того из головы, стоило ему взяться за дело. Несколько мгновений, показавшихся ему позорно-долгими, он смотрел на оголовок седла и болотно-серую чешую виверна, а потом, устыдившись, решительно дернул за повод. Тема повернул голову и посмотрел на хозяина с глубоким укором. Спохватившись, Илья тряхнул уздой, и только тогда виверн с облегчением устремился к арке — выходу из башни.
Следом за ним шуршала Аддиг, впрочем, юноша-аурис был настолько испуган и напряжён, что не слышал ничего и никого вокруг себя. Ему казалось, что он сидит в седле тряского мотоцикла, разгоняющегося по асфальту средней паршивости, но потом пол ухнул вниз, и появилось другое ощущение — скольжения, такого же плавного, как вниз с горы на ледянке. Ветер отбросил со лба волосы, вцепился в одежду, глаза ослепило клонящееся к закату солнце.
Потом Илья снова начал видеть. Санджиф на Аддиг летел совсем рядом, чуть выше и впереди, чтоб взмах крыльев матери не мешал Теме маневрировать, и, чуть обернувшись, ждал, когда можно начать показывать. Хотя в теории Илья всё отлично усвоил, на деле это совсем другое, и друг был готов на примере продемонстрировать все свои навыки. А там уж можно просто повторять и заучивать по ходу дела, какое действие к каким последствиям приводит.
Сын лорда оглянулся, приподнял руку и осторожно потянул за левый повод. Аддиг заложила плавную дугу. Повторяя каждое движение друга, Илья нервничал, боясь сделать что-то не так, и, словно бы чувствуя это, Тема иной раз медлил повиноваться натяжению повода. Юноша быстро это понял и, сделав над собой усилие, встрепенулся, плотно намотал ремни на ладони — это придало ему уверенности.
Он опасался не заметить чего-нибудь важного в движениях друга, поэтому не отрывал от него глаз. Да и сам Санджиф был напряжён — он впервые брался обучать кого бы то ни было управляться с виверной, потому что в его окружении раньше были только те, кто владел этим искусством намного лучше. Аддиг, кажется, осознавала значимость события, хотя материнских чувств к Теме, как любая другая виверна, не испытывала и потому летела горделиво.
— Стек возьми в другую руку! — окликнул сын лорда, и Илья торопливо расслабил на гладком древке сведённые судорогой пальцы. — Чтоб удобнее было.
— А зачем он вообще нужен?
— Пока незачем, но надо привыкать. Ты же не всегда будешь просто скользить по воздуху. Стеком виверной управляют при прохождении, как их у вас называют, фигур высшего пилотажа… Ты нормально слышишь?
— Ага…
— Давай выше. Набирай высоту. Помнишь, как? — И Санджиф растопырил руки с поводьями. Илья повторил его движение.
Небо неслось ему в лицо. Редкие облака успело оторочить оранжевым с западной стороны — приближалось время местного заката. Горизонт только-только наливался оттенком старого червонного золота с прожилкой бледного пламени, но воздух уже дышал вечерним холодком, и костяшки пальцев начинало покусывать. Ветер уже не казался приятным (да и первый испуг отступил; дело оказалось не таким уж сложным, и теперь Илью уже не пробивал жарок, зато начинала тревожить прохлада), и когда друг дал знак возвращаться в башню, юноша-аурис испытал даже некоторое облегчение.
Одно только смущало его — издалека и с высоты башня казалась крохотной. Как не промазать мимо нее? Правда, как оказалось, Тема и сам отлично знал, куда лететь. Он плавно спикировал прямо в арку и приземлился на каменный пол, недовольно скрипнул по нему когтями. Нельзя было понять, устал ли виверн или просто был раздражён непривычной для него ношей и новой ролью средства передвижения, однако когда тренер попытался взять магическое существо под уздцы, Илья впервые услышал, как виверны шипят.
— Не хочет, — рассмеялся мужчина. — Давайте, Илья, снимите узду сами. После полёта их полагается хорошо кормить. Всё-таки пока ещё для вашего питомца это труд, и в чём-то довольно тяжёлый.
— Классный! Просто классный! — воскликнул Ферранайр, и юноша-аурис с удивлением обнаружил, что прежний недруг, теперь активно набивающийся в друзья, тоже тут, стоит в паре метров от морды Терминатора и разглядывает его, будто так и надо. — Позволь, я поглажу?
— Видел же, как Тёмка реагирует, — проворчал Илья, сворачивая узду. — Без руки хочешь остаться?
— Но теперь, когда ты разнуздал, это же другое дело. Позволишь?
— Ну ладно. — Не было ни сил, ни желания спорить. Да и что такого странного, если одноклассник потрогает виверна?
Аргет осторожно потянулся к Теме; тот слегка напрягся, покосился на хозяина, недовольно встопорщил мелкие чешуйки на щеках, но всё-таки позволил к себе прикоснуться. Прикосновение явно было ему малоприятно, и даже движимый нахальством Ферранайр это очень хорошо почувствовал. Он почти сразу отдёрнул руку, пытаясь сохранить на своём лице любезно-восторженное выражение. Получалось плохо.
— Просто отменный виверн! — похвалил он.
— Разумеется. — Голос Санджифа, который тоже успел спустился со своей Аддиг и разнуздать её, был полон надменного холода. — Отменная порода и хорошая подготовка. — Вроде бы сказано было совсем Немного, однако прозвучало так, что Ферранайр мигом сник, пробормотал что-то неразборчивое и поспешил уйти.
