Когда песня кончилась, мужчины и женщины поклонились друг другу, и церемониймейстер объявил перерыв. Король и Королева заняли свои места на тронной паре, а знать вновь разбилась на кучки и разбрелась по залу. Шут, переодетый в сюзерена, поблагодарил музыкантов, и стал расхаживать среди гостей, сыпля направо и налево колкости, да так, чтобы их слышали все.
— Мадам? — Прохор осмотрел гостью в розовом платье. — Приветствую тебя, маска свиньи. Я, вот, осмотрел твой наряд, принял во внимание габариты и, знаешь что? Начал сомневаться, может, это вовсе и не маска на вас? Может, таковое истинное лицо?
Окружающие притворно засмеялись, якобы оценив шутку. А вот женщине, прилюдно униженной шутом, было не до смеха. Хоть она пыталась скрыть свою личину, но все прекрасно знали, кто она есть на самом деле. Теперь ей прохода не дадут во дворце. Другим повезло не меньше, в частности Министру. Лже-король подошел к лже-шуту и произнес.
— А вам, Генерал, этот наряд идет больше, чем его хозяину. Тот поумнее вас будет. Думаю, вас надо поменять местами. Я поговорю по этому поводу с народом, — весельчак махнул в сторону Генриха, сидящего на троне. Затем выудил из складок своего наряда золотую монету и бросил ее настоящему королю. — Держи, убогий, выпей вина и помни щедрость своего господина.
Никто не остался без «комплиментов». Прохор спиной чувствовал, что вслед ему летели незримые молнии и неслышные проклятия. Он прошел через зал и остановился напротив Государя.
— Онри, я, на правах короля, хочу пригласить сию даму на танец, — и балагур кивнул в сторону венценосной супруги.
Та округлила глаза и стала возмущаться.
— Ну уж дудки! Чтобы я стала танцевать с этим?! Не будет этого никогда!
Генрих потер подбородок.
— С одной стороны — ты, вроде как, король, а с другой… — Он украдкой глянул на жену.
Прохор упер руки в бока.
— Значит так, моя госпожа. Вы помните наш с вами спор, в котором вы потерпели поражение? Вы мне должны одно желание, и теперь я требую танец!
Сюзерену оставалось только развести руками.
— Дорогая, тут я не могу возразить. Пари — дело святое. Придется тебе уступить моему дуралею.
Изольда рыкнула, топнула ножкой и поднялась с трона, отбросив в сторону веер.
— Большего унижения и представить невозможно!
Неожиданная пара вышла в центр зала, приковав к себе все взгляды. Прохор кивнул музыкантам и прижал Изольду к себе, как простолюдинку, схватив ту за спину пониже поясницы. Первая Дама даже потеряла дар речи от такой наглости и позабыла все слова возмущения, только ойкнула. С первыми аккордами танцоры закружились в польке. Сначала неуверенно, из-за хныкающей королевы, но затем она сдалась. Перед талантом артистов и напором кавалера устоять было невозможно. Заводная мелодия сделала свое дело, да еще Михась подзадоривал, хлопая в ладоши, в такт музыки, а Дрон, тем временем, задорно напевал.
Я снова пьян, но пьян не от вина,
а от веселья пьян. Пьян.
И пусть я сам отнюдь не без изъяна —
тут вообще беда, да!
В том беда, что сюда
приходят те,
кому под масками всегда скрывать что есть.
Есть.
Приходят те,
кто хочет, чтобы, как вода, лилась в их честь
лесть.
Знаю я, в чем цель моя!
Где начало шоу, где конец?
Снова масками пестрит дворец.
И, не видя настоящих лиц,
в гуще маскарада пал я ниц.
Сквозь смешные маски изучаю я народ:
вокруг одни придворные и знать.
Звезды маскарадов заслоняют небосвод.
Польстить им, словно нищим грош подать.
Польстить им, словно нищим грош подать.
Королева отплясывала так лихо, словно была не величественной особой, а обычной прачкой. Она кружилась и прыгала, задирая ноги, что совсем не подобало дворцовому этикету, мало того, венценосная супруга визжала так, что закладывало уши. Шут оказался великолепным танцором!
Музыканты разошлись не на шутку: Михась раздухарился и сорвался в пого, а Дрон голосил так, что дрожали витражи за занавесками.
Шута наряд надеть всегда я рад —
торжественный обряд свят.
Глупцов парад… Позеров ищет взгляд.
Держитесь, господа, вам мат!
Знаю я, в чем цель моя.
А теперь взгляните на других,
чем, скажите, я смешнее их?
Если маску снять с любого тут,
станет ясно, кто из нас здесь шут.
Сквозь смешные маски изучаю я народ:
вокруг одни придворные и знать.
Звезды маскарадов заслоняют небосвод.
Польстить им, словно нищим грош подать.
Польстить им, словно нищим грош подать.
— Ты меня чуть не ухайдакал, негодник! — тяжело задышала Изольда, едва музыка закончилась. — Не скрою, мне понравилось, но не более того!
Никто, кроме нее и Прохора не стал танцевать польку, посчитали это ниже своего достоинства, или побоялись опозориться, но это нисколько не огорчило венценосную супругу, наоборот, помогло сделать некоторые выводы, касательно женской дружбы, а точнее, поставив оную, как таковую, под сомнение.
Королева вернулась на свое место и стала интенсивно обмахиваться веером. На ее лице выступила небольшая испарина, которую Первая Дама промокнула батистовым платком. Генрих восхищенно глядел на свою супругу.
— Не знал, что ты способна веселиться, как чернь! Посмотри, до сих пор все на тебя смотрят. Не ожидал от тебя такой прыти.
— Я сама в шоке, — усмехнулась королева. — Жарко. Дорогой, я оставлю тебя не надолго. Пойду, проветрюсь. Не возражаешь?
— Ступай, — развел руками сюзерен и подозвал пальцем своего доппеля, а Изольда присоединилась к своим фрейлинам.
Прохор под косые взгляды победно прошествовал к тронной паре, присел на ступеньку возле ног хозяина и, сняв жестяную корону, потрепал свою взмокшую рыжую шевелюру.
— Я здесь, Ваше Величество.
Августейший подался вперед и шепотом спросил.
— Ну как, узнал про голубя?
— Мы с тобой, словно шпионы, ей-богу! — ответил весельчак. — Даже смешно.
— А мне не очень, — сказал король. — Я по твоему совету поинтересовался, как ты и учил, неожиданно и в лоб. Говори, говорю, от кого понесла. И знаешь, что она выдала? — сюзерен украдкой осмотрелся, не навострил ли кто ухо. — А шут его знает! Выходит, мне она не сказала, а тебе запросто так? Вот я и спрашиваю: кто этот покойник?
Прохор открыл рот.
— Ты не поверишь, но мне она сообщила то же самое и имени не назвала.
— Я, кажется, начал понимать, — Генрих приподнялся на троне и кого-то поискал в толпе. — Ты же сегодня не шут, а король, а кто у нас сегодня дурак? Правильно, Министр!
